Ангельский огонь

— Рада познакомиться с вами, господа, — чуть слышно произнесла Анжелика, делая реверанс. Обращаясь к Жилю, она сдержанно спросила:

— Дядя, я могу идти?

— Да, — почти грубо ответил Жиль. Глядя, как она ставит поднос с едой на стол, он добавил: — Но, Бога ради, где бутылка виски, которую я попросил тебя принести?

— Я послала за ней Коко в погреб, — ответила Анжелика, слегка вздернув подбородок. — Я ее сейчас подам.

Когда племянница вышла из комнаты, Жиль заворчал. Его выпученные глаза скользнули по удаляющейся фигуре, в то время как он набивал рот банановой тарталеткой.

— Твоя племянница очень хорошенькая, Жиль, — сально заметил Леви.

Почему-то это замечание вызвало раздражение у Жан-Пьера.

Жиль улыбнулся, продемонстрировав при этом свои разрушающиеся зубы и крошки тарталетки, прилипшие к толстым губам:

— Как я тебе и сказал, Шарль, на девчонку любо-дорого посмотреть.

Леви медленно зажег сигару, глубоко затянулся и лениво выпустил струю дыма. С холодным расчетом он прищурился и посмотрел на Жиля.

— Сколько ты запросишь за девочку, Фремо?

Жиль просто хохотнул и отмахнулся, а Жан-Пьер остро ощутил приближающуюся опасность. Леви был очень состоятельным человеком. Ходили слухи, что в последние месяцы Жиль Фремо сильно поиздержался за карточным столом… Жан-Пьер подумал, что кажущееся оскорбительным предложение Леви на самом деле было абсолютно серьезным. Ему совсем не нравилось, как складывалась ситуация для молодой Анжелики Фремо.

— Послушай, Делакруа, ты что, уходишь? — съязвил толстый Бруссар.

— Ладно, я остаюсь, — ответил Жан-Пьер, собирая карты от последней сдачи и перебрасывая их Бруссару. Трое игроков грубо рассмеялись над неожиданной переменой его решения, а Жан-Пьеру было совсем не до веселья.

Анжелика вернулась в комнату с непочатой бутылкой виски.

— Подай мне полный стакан, — приказал Фремо.

— Хорошо, дядя Жиль, — хотя в тоне Анжелики звучало уважение, губы ее плотно сжались. Она шагнула вперед, открыла бутылку и налила полстакана.

«Да благослови ее Бог», — подумал Жан-Пьер.

Девушка была воспитана в духе послушания, и, несмотря на нежелание, была вынуждена обслуживать пьяную компанию дяди и его гулящих дружков. Жиль одним глотком прикончил порцию и вновь потребовал:

— Еще!

Анжелика покорно налила еще один стакан, — поставила бутылку на стол и повернулась к выходу. Заметив похотливый взгляд Этьена, Жан-Пьер резко сказал:

— Слушай, Бруссар, разве ты не собирался сдавать?

Этьена передернуло, и он принялся сдавать карты. Бутылки сменяли одна другую, но только Жан-Пьер медленно потягивал виски, наблюдая за компаньонами с чувством нарастающей тревоги. Все были уже изрядно пьяны — лица красные, речь бессвязна…

И всякий раз при появлении Анжелики, вызванной, чтобы очистить пепельницы или принести виски, во взглядах Леви, Бруссара и иногда даже самого Жиля читалось желание…

Вслед ей летели сальные замечания. Жан-Пьер чувствовал, что вот-вот взорвется. И когда Анжелика вошла в комнату в очередной раз, неизбежное произошло. Этьен Бруссар ущипнул девушку. Жан-Пьер вскипел от такой наглости, оскорбившей ребенка. Никогда в жизни у него не было столь сильного желания иметь пистолет, чтобы наказать наглеца.

Однако до того, как он успел что-то сказать, Анжелика повернулась и отвесила Этьену пощечину, а затем стремительно выбежала из комнаты. Вслед ей расхохотался Шарль Леви.

Жан-Пьер улыбнулся про себя, увидев, что эта девушка, казавшаяся беспомощным ребенком, смогла постоять за себя. Его подмывало вскричать: «Браво!» за мужество, с каким она дала заслуженную пощечину Бруссару.

Толстяк-торгаш был в гневе, тем более что красная отметина четко проступила на его лице. И в этот момент Жан-Пьера посетила невероятная мысль — такая пощечина послужила бы уроком также и его кузену.

Пока он думал об этом, раздался возмущенный голос Этьена.

— Жиль! — воскликнул торгаш. — Я настаиваю, чтобы твоя племянница извинилась передо мной!

Видя такое нахальство Бруссара, Жан-Пьер бросил карты и обратился к нему.

— Ты хочешь сказать, что девушка должна перед тобой извиниться? Какое ты имеешь на это право, когда ты сам ее оскорбил?

— Какое я имею право? — прорычал в ответ Бруссар. — Это «невинное дитя» вихляло передо мной задницей и, когда я среагировал, — дало мне пощечину!

Жан-Пьер повернулся к Фремо:

— Жиль, неужели ты не сможешь защитить свою племянницу? Или ты на стороне этого труса Бруссара?

Фремо замотал головой.

— Я согласен с Бруссаром, девушка оскорбила моего гостя!

— Оскорбила? — повторил, не веря своим ушам Жан-Пьер. — На ваших глазах Бруссар ущипнул девушку, что не позволено даже мужу!

Фремо пожал плечами, налил себе виски и заплетающимся языком сказал:

— Я не совсем уверен в добродетели этой девушки, поскольку считаю, что ее мать была шлюхой!

— Не могу этому поверить! — вскричал Жан-Пьер, всплеснув руками. — Ты говоришь так о своей племяннице! О своей родной крови?

— Но как я могу забыть?.. — оскорбился Жиль.

— Я еще раз спрашиваю, Фремо, сколько ты хочешь за эту девушку? — встрял в начинающуюся перебранку Леви.

Жесткость этого вопроса заставила Жан-Пьера стиснуть зубы.