Ангельский рожок

В лобби за раздвижными стеклянными панелями безмятежным каскадом свободных пассажей зазвучал рояль; затем к нему присоединилась труба. Беседующим приходилось чуть ли не докрикивать слова, чтобы тебя услышали. На террасе официанты принялись составлять столы и стелить скатерти – предполагалось какое-то широкое застолье. Видимо, пора было расходиться, но Володя так ожил, так помолодел – жалко было его обрывать, хотя Аристарх давно уже не вникал в абракадабру финансовой темы, на которую Володя говорил последние четверть часа. Он уже рассказал про болезнь жены (онкология, проклятье нашего времени), подробно изложил этапы покупки любимого дома в живописном пригороде Цюриха: «Ты обязательно должен ко мне приехать! Дай слово! Нет, дай сейчас же честное слово, что не будешь откладывать это в долгий ящик! У меня три гостевые комнаты пустуют, при каждой – туалет с ванной. Полная свобода, огромный участок, ручей протекает, косули приходят к самому крыльцу. Приезжай с женой. С детьми!»

«Как же должен изголодаться человек по нормальному разговору, – думал Аристарх, с улыбкой кивая и в нужных местах удивляясь, восхищаясь и округляя глаза, – как стосковаться по дружественному вниманию, что вот он говорит и говорит о себе, ни разу не спросив: а ты – как, вообще, жена-то у тебя есть? а дети?»

– Ты вот сказал: тема денег тебе не близка. Неправда, не бывает такого среди людей твоей профессии. Передо мной, голубчик, проходят шеренги, полки представителей разного-всякого люда. А уж врачи! Поневоле должен задумываться – что с ними делать, с деньгами.

– Брось, чего там думать! Для этого банки есть, – отмахнулся Аристарх, намереваясь как-то закруглить финансовую тему. И просчитался! На это последовала лекция о разнице между банками и инвестиционными и биржевыми фондами, о том, что такое «кредитное плечо», «короткие продажи» и «деривативы». Профессиональная косточка играет, отметил про себя Аристарх, порядком устав от того, что пытался всё время изображать острейший интерес. Зато Володя выглядел отлично: бодро, даже моложаво. Сейчас видно было, что совсем недавно, до трагедии с супругой, Володя наверняка посвящал много времени спорту – возможно, теннису, крикету или… гольфу? Подтянутый, ни грамма лишнего веса (наоборот, слишком сухощавый), он – в шортах и в спортивной майке – выглядел сейчас весьма презентабельным господином.

– Ты, наверное, поздно ложишься спать? – спросил тот, спохватившись.

– Ещё бы, – отозвался Аристарх, – при моём образе жизни…

Володя замялся, виновато глянул:

– Ты устал после рабочего дня, а? Ну какая же я свинья, Сташек, настоящая курортная свинья! Разболтался, как… Понимаешь, тут и радость, что встретились, и… давно я такого душевного собеседника не встречал. Понимаю, тебе отдохнуть надо. Тебе куда сейчас, далеко? Или где-то тут обитаешь?

– Да нет, мне ещё километров двадцать пять пилить по горам. Так что да, Володя, жалко, но надо разбегаться. Значит, ты вот что…

Весёлая компания, человек пятнадцать, оживлённо вывалилась на террасу: все нарядные, даже шикарные; дамы – в длинных вечерних платьях, загорелые груди, как дорогой трофей, эффектно оформлены бусами, кулонами или колье и поданы на всеобщее обозрение.

Аристарх пробовал докричаться через стол, но поднялся, пересел поближе к Володе.

– Доктор Шпринцак – хороший врач! – крикнул чуть ли не в ухо. – Не манкируй, слушай, что он скажет. Он, конечно, «братишкой» не назовёт и долго выслушивать про фондовую биржу не станет, но своё дело знает. Я позвоню ему завтра утром, он тебя прогонит по разным проверкам. Мне кажется, не стоит перегружать тебя процедурами, из-за сердца. Ты всё понял?

Володя кивнул, преданно глядя на доктора. «Да, – подумал Аристарх, – нужно попросить Шпринцака заняться серьёзно. Не нравится мне эта желтизна в глазах, цвет губ… Гемоглобин пусть проверит». Он приобнял Володю за плечо, крикнул:

– Запиши мне свои позывные, чтобы нам не потеряться. Есть на чём писать?

– Обижаешь! Я человек при визитках… – порылся в кармане шортов. – Чёрт, в номере оставил. Ручка зато всегда при мне. – Достал какую-то изумительную чернильную, с золотым пером, – ему по статусу положено такой писать. Подтянул к себе салфетку и даже на пористой узорной её поверхности написал чётким округлым почерком – адрес свой, электронку, телефоны.

Отзвучал «Чардаш» Монти, трубач прохаживался по маленькой высокой эстраде, вытирая платком лоб. Пианист тоже решил с минуту передохнуть. Компания, рассевшаяся за сдвинутыми столами, притихла, уткнувшись каждый в принесённые карты меню. Воцарилась не то чтобы тишина, но короткая передышка, если не считать доносившихся сюда воплей играющих в холле детей.

– Вот это почерк! – восхитился Аристарх, разглядывая написанное. Сложил салфетку, опустил в нагрудный карман майки. – Далеко мне до тебя. Ну, и мой телефон запиши, если уж ты такой каллиграф, я продиктую, пока они снова не вдарили.

– Давай, – подтянув к себе другую салфетку, Володя стал писать, проговаривая вслух: – Ста-ни-слав?