Ангелы

– Ты поздравил ее так, словно меня там не было, словно меня вообще не существует, как будто она…не моя девушка, а твоя!

– Ты чокнулся? – Люц усмехнулся еще шире. – Гавриил? Ты мой единственный родственник, я прошу тебя, не теряй рассудок! Я имею право поздравлять всех, кого хочу и как хочу! И убери руки, пока я их сам не убрал…

– Что здесь происходит? – прозвучал взволнованный голос Розы.

Я мгновенно выпустил из рук рубашку Люца и обернулся к ней. На ее шее красовался блестящий кулон, как кусок грязи, раздражающий мои нервы. Краем глаза я заметил, что на лице моего брата сияет легкая улыбка, так как он тоже увидел, что Роза надела его подарок.

– Тьфу! – плюнул я и пошел в комнату, собираться в университет.

Пока я поспешно одевался, я слышал, как Роза и Люц о чем-то шепчутся. Наверное, в такие моменты происходят убийства, которые потом показывают во всех глупых шоу по телику. Я держался, чтобы не стать очередной ничтожной звездой мозгоразрушительного шоу.

Я выскочил из комнаты и пробежал мимо болтающей парочки, стараясь не смотреть и не обращать внимание. На улице я чуть ли не бегом бегал вокруг машины, пытаясь придумать оправдания ей, ему и себе. Может я был болен? Действительно, что такого в том, что мой брат подарил моей девушке подарок на день рождения? Ей также мог кто-нибудь другой подарить… и скорее всего я был бы спокойнее… Пока мы ехали в университет, в машине стояла гробовая тишина, только Люц изредка издавал смешки. В руках у меня была ручка и как же сильно я хотел воткнуть ее в его руку… Я сходил с ума!

Меньше всего я думал о Лафортаньяне, а стоило бы…

– Гавриил, в чем дело? Что с тобой?! – раздался утомленный голос с заднего сиденья.

Я обернулся и посмотрел на Розу. В лучах встающего зимнего солнца переливался кулон Люца на ее шее и поблескивало кольцо на пальце, подаренное мною, а на ее лице блистала легкая улыбка.

– Все хорошо, Роза! – я попытался улыбнуться, стараясь найти и поверить в нормальность поступка моего брата.

Хотя тогда мое ничтожное сердце полыхало болью, обидой и злостью.

– Его бесит, что я поздравил тебя с днем рождения! – усмехнулся Люц и посмотрел на нее в зеркало.

– Заткнись! – прошипел я, забивая голову всякой чушью, стараясь отвлечься от мысли об убийстве брата.

– Господи, да это же просто поздравление! – вскрикнула она, изумленно, но радостно хлопая глазами. – Гавриил! Это уже перебор! Ты ко всем меня будешь ревновать?

– Я не ревную! – огрызнулся я, не поворачиваясь к ней. – Мне вообще по херу, кто и что тебе дарит!

В это время Люцифер злорадно хрюкнул, подавляя смешки. Этому уроду, как всегда, было весело. Стезя моего брата – подкинуть кучу кала близкому, а потом поржать над ним, увидев, как он смачно наступил в эту кучу. Я еще никогда в жизни не хотел убить его так, как в тот момент.

– Гавриил! – Роза произнесла мое имя так, словно по мне пели панихиду.

От звучания ее замогильного голоса мне захотелось провалиться сквозь землю и никогда больше не вылезать обратно.

– Ты что себе позволяешь? Чтобы это был первый и последний раз, когда по отношению ко мне звучат такие мерзости! И прекрати врать, в конце концов! Ты ревнуешь и занимаешься чушью! Нет причин для ревности! Но теперь у тебя есть причины, чтобы извиниться передо мной! Я не позволю, чтобы ты со мной так разговаривал, я не твоя игрушка…

Роза верещала всю дорогу до университета, даже не давая мне возможности сказать скорбное «прости», которое она явно ждала услышать. Люцифер, словно прокаженный, неотрывно пялился на дорогу, и, судя по всему, был уже сам не рад, что спровоцировал этот разговор, точнее вопли Розы.

Мне хотелось оторвать себе голову, лишь бы только не слушать тихие, но монотонные, писклявые угрозы. Я уже давно понял, что совершил ошибку, сказав «мне по херу», но Роза не оставляла мне возможности даже пикнуть об этом. Так что, пока я слушал, какой я мудак, мысли мои были о том, что на самом деле, Люцифер – вот самый главный мудак того утра, из-за которого все началось, но который не собирался прекращать весь тот бред.

На улице шел снег. Белые пушистые снежинки…мерзкие снежинки валились с серого неба. Роза не замолкала. Люц делал вид, что он один во вселенной, а я смотрел, как убого падал снег. На кой черт он падал в тот момент? Обычно снег приносит кучу радости, но не в тот мерзопакостный момент!

Сдача экзамена приближалась, я почти не нервничал. Да нет, точнее я нервничал, но не из-за экзамена, а из-за того, что Лафортаньяна сожрет меня с говном, не успев даже ни одного вопроса по теме спросить. К тому же, я еще продолжал ненавидеть брата за то, что он сделал; за то, что он даже не нервничал перед экзаменом; за то, что ему вообще было насрать на все; за то, что он вообще родился! Я ненавидел его за то, что ему было насрать на мою ненависть!