Ангелы бедствий

"Проклятый "Шелкопряд", Кириченко стиснул сплетенные пальцы рук до боли, испытывая ненависть к своему покровителю. Могущество этой тайной организации было воистину велико, и главнокомандующий догадывался, что его испытывают на прочность. "Шелкопряд" больше не выходил на связь, и Кириченко прекрасно понимал, что обозначает это. Своим молчанием "Шелкопряд" словно бы оставлял завуалированное сообщение: если вы хотите поддержки и притока ресурсов, если вам нужны финансы и помощь в восстановлении после удара по Фракталу — заслужите это. Если "Уаджет" может справиться с Тканью, самым страшным врагом за всю историю существования человечества, то для него не составит труда противостоять и уничтожить небольшую террористическую организацию сумасшедших ветеранов, решивших сломить сопротивление человечества распространению Ткани и обречь себя на гибель.

Кириченко понимал, что с таким поворотом дел ему не стоит надеяться на скорую победу. Для того чтобы уничтожить "Брахман", ему придется задействовать все силы и резервы "Уаджет", бросить в бой все, чем он располагает. Сражения, которые уже шли в течение двенадцати часов на Шри-Ланке и Австралии, уже оборачивались серьезными потерями для оперативников, столкнувшихся с опытными, обстрелянными солдатами. Противнику было нечего терять, и боевики Моканди держались до последнего, не отвечая на призывы сдаваться.

"Для решения этого конфликта нужна настоящая армия, крупное, хорошо подготовленное к войне с людьми подразделение. Это глупо бросать "Уаджет" в банальный конфликт только потому, что "Брахман" перешел дорогу только нам".

"Шелкопряд", видимо, решил рискнуть. У Кириченко не было сомнений, что представители этой структуры заткнули рты всем воинствующим министрам и президентам, которые хотели бы поддержать "Уаджет", как и в России, так и в других странах Конфедерации. Вся поддержка пока что свелась к словам: соболезнования, надежда на победу "Уаджет", пожелания удачи. Кириченко вскипал от злости, думая, что весь конфликт можно разрешить лишь четырьмя небольшими ракетами — по одной на каждую базу "Брахмана", и победа была бы в кармане.

"Зачем они это сделали? Чего добиваются?"

За двенадцать часов войны было ясно, что из этого конфликта "Уаджет" выйдет сильно потрепанным. Представители "Шелкопряда", которых Кириченко видел на собрании, обещали, что не будут расформировывать "Уаджет", если тот самостоятельно покончит с "Брахманом", но кому будет нужен секретный корпус, понесший серьезные потери?

Кириченко понимал, что глупо надеяться на слова и обещания "Шелкопряда", но другого выбора у него не было. "Уаджет" могли закрыть сразу же, как только он расправится с "Брахманом", и перенаправить все ресурсы на развитие программы "Эллада", чтобы покинуть планету до того, как Ткань поглотит все живое на ее поверхности. Для Кириченко подобный поворот был бы самым страшным в развивающихся событиях. Главнокомандующий, думая об этом, не мог найти решения, как ему поступить в случае подобного предательства со стороны "Шелкопряда". Он лишь знал точно, что сдаться просто так он не мог. И что же ему останется тогда? Объявить войну "Шелкопряду"? Это обозначало бы объявление войны всей Азиатской Конфедерации Содружества.

"Иногда я пугаю сам себя", подумал Кириченко, вздрагивая от этой мысли.

— Ладно, дамы и господа, — хрипло сказал он, поймав на себе обеспокоенные и встревоженные взгляды своих подчиненных. — Возвращайтесь к работе. Мы должны как можно быстрее уничтожить "Брахман" и покончить с этим безумием.

"Мы должны уцелеть. Во что бы то ни стало, мы должны уцелеть".

* * *

Дневная смена закончилась, но Стас не испытывал по этому поводу никакого облегчения, как ранее. Завершение службы на сегодня всегда обозначало, что вечер свободен, что здесь, под светлым куполом "Панциря мира" его больше ничего не держит.

Стас никак не мог прийти в себя от сегодняшнего разговора с Власовым. Его и вправду повысили в звании. Стас обомлел, когда понял, что пропуск, лежащий внутри конверта, имеет настоящую маркировку. Настоящий приступ страха и волнения он испытал, когда его еще раз вызвали в какой-то зал, выполнявший функции уничтоженного комплекса "Перстень". Там он увиделся с Анной Ковалевой — уставшей и осунувшейся. Предательство мужа словно бы заставило молодую женщину постареть на пять лет. Кажется, она узнала его, но Стас был сломлен известием о своем внезапном повышении, а она просто убита разрушенной семейной жизнью, чтобы хоть немного поговорить хоть о чем-то, что не имело бы отношение к собственным обязанностям. Стас получил новый пропуск с желтой полосой, сдав старый.

"Теперь я ведущий".