Ангелы Черчилля

Место для Дейзи нашлось рядом с очень полной, но бесконечно любезной женщиной, распространявшей, увы, запах дезинфицирующего средства. Оставалось набраться терпения и ждать, надеясь на лучшее. В помещении было какое-никакое освещение и сидячие места. Но даже в этот бетонный короб проникало гудение неприятельских самолетов и беспрерывная пальба пушек. Потом раздались тяжелые разрывы, и пол убежища заколыхался, как будто от близкого попадания снаряда.

– Бомба! – испуганно крикнул мужской голос. – Под самым нашим носом! Боже, помоги нам! Прямое попадание всех нас угробит. Я выхожу!

Паникер попытался протиснуться к выходу, но его остановили сразу несколько человек.

– Брось, здесь безопаснее. Сядь и постарайся думать о чем-нибудь другом. Кто-нибудь знает хорошую песню?

Хор тут же затянул «Упакуй свои беды в дорожную сумку». Воздух наполнился поющими голосами, запахом немытых тел и избытка дешевых духов. Не лучшая смесь, подумала Дейзи, принуждавшая себя к спокойным мыслям. Страх уже начал ее отпускать, но тут раздался истошный крик:

– Помогите ей, помогите, моя сестра рожает!!!

Пение постепенно стихло, откуда-то донеслись стоны молодой роженицы, из последних сил старавшейся не закричать.

– Тихо, всем молчать! – гаркнул властный голос. – Есть кто-нибудь, смыслящий в медицине?

Полная соседка Дейзи вздохнула, пробормотала: «Нет покоя грешникам…» – и встала.

– Я больничная санитарка. Кто еще что-нибудь умеет? Кто возьмется держать женщину за руки?

Холодея от страха, Дейзи заставила себя последовать за санитаркой. «Держать за руки – это я могу, держать за руки – дело нехитрое…» – уговаривала она себя. Она, санитарка и еще одна женщина, совсем худая, опустились на колени на цементный пол рядом с двумя перепуганными девушками, одна из которых, судя по всему, изготовилась произвести на свет ребенка.

Худая женщина посмотрела на роженицу, на санитарку и пробормотала:

– Я родила троих, должна же помнить хотя бы что-то…

– Это вдохновляет! – сказала санитарка и обратилась к роженице: – Сколько месяцев? – Не получив ответа, она определила сама: – Наверное, семь или восемь.

– Она не знает. – Сестра вытирала стонущей роженице лоб.

– Ее муж здесь?

– Пропал в Дюнкерке.

Дейзи держала холодную, очень маленькую ладошку беременной. «Да она младше меня; муж пропал, теперь ей страшно рожать, страшно становиться матерью…»

– Ну-ну, все будет хорошо, – зашептала она. – Тобой занимается лучшая санитарка во всем Кенте, она сумеет о тебе позаботиться.

– Молодец! – похвалила ее «лучшая санитарка». – Продолжай с ней разговаривать, а я ее осмотрю. Посветите-ка фонарем вот сюда, – обратилась она к подошедшему старшему по убежищу, – и подержите свое пальто как ширму.

Девушка перестала всхлипывать. От смущения и неудобства она ерзала, но как будто немного успокоилась. Сестра стояла перед ней на коленях, держа ее за другую руку, а Дейзи отвлекала ее болтовней о недавно увиденном фильме.

– Мы тоже его смотрели, – сказала сестра. – Рекс Харрисон – настоящий красавчик, да?

Дейзи не успела ей ответить. Санитарка выпрямилась и, улыбаясь, вынесла свой приговор:

– Твой ребенок пока что не торопится на выход, мамочка. Ложная тревога. Ты перетрухнула, но пока что все спокойно.

Первое для Дейзи чрезвычайное происшествие осталось позади. Она надеялась, что принесла хоть какую-то пользу.

– Спасибо, детка, – поблагодарила санитарка. По ее просьбе старший по бомбоубежищу взялся вызвать машину для доставки беременной домой. Выйдя вместе с Дейзи на улицу и провожая взглядом удаляющуюся машину, санитарка, не обращая внимания на сигнал отбоя тревоги, сказала:

– От трижды мамаши было мало проку. Одному богу известно, что бы она сделала, если бы бедняжка действительно принялась рожать. Ты – другое дело: молодчина, сохраняла хладнокровие. Был бы цел мой велосипед, я бы уже через пять минут лежала в своей постели. Тебе далеко?

– Нет, я живу на Хай-стрит. Не скажу, что мне понравилось, но я горда тем, что помогала вам. Спокойной ночи.

– Будь осторожна, девочка!

– Вы тоже.

Дейзи быстро зашагала, чтобы размять затекшие ноги. Она чувствовала опустошение вместо положенного воодушевления. Казалось бы, она делала доброе и полезное дело, помогала молодой беременной. Смогла сохранить спокойствие. Она молилась изо всех сил, чтобы ребенок рос счастливым, в окружении если не богатства, то любви, чтобы его отец вернулся живым и здоровым из лагеря военнопленных. Она брела по тротуару вместе с толпой. Какими короткими стали дни! Еще несколько недель назад именно в это время она ехала на велосипеде по Дартфордской пустоши в чудесных летних сумерках. А теперь темно хоть глаз выколи!

Она так погрузилась в свои мысли, что врезалась в кого-то.