Ангелы Эванжелины (СИ)

Сет сидит за столом перед раскрытой, опустив голову и спрятав руки под столешницу, где Гленн, я пока не вижу, мое внимание приковывает к себе возвышающаяся над моим мальчиком строгая подбоченившаяся Сиселия с длинной гибкой металлической линейкой в руках. Прямо на моих глазах она снова замахивается измерительным прибором, производя знакомый свист, и ударяет по столу перед Сетом. Он вздрагивает и еще глубже втягивает голову в плечи.

Мне даже не нужно останавливать время, чтобы подлететь к няне и, вырвав из ее рук оружие, оттолкнуть. Острые края линейки, несомненно, причиняют ей некоторую боль, когда врезаются в нежную кожу ладоней, и я чувствую какое-то злорадное удовольствие.

— Что вы себе позволяете, — быстро приходит в себя девушка, негодующе прищурив глаза.

— Что я себе позволяю?! — возмущенно шиплю. — Это что вы себе позволяете?!

— Я и пальцем не тронула ребенка. Он не слушается и не желает делать домашнее задание, — уверенно задирает подбородок няня. — Что я должна была делать? Всего лишь припугнула.

— Дайте подумать, — ерничаю. — Может, мотивировать? Заинтересовать? Выслушать, в конце концов, а вдруг он этот материал знает?

— Не смешите меня… Никто не в состоянии прочесть несколько страниц на две минуты, — фыркает в ответ Сиселия.

— Я бы не была столь категорична, — бурчу себе под нос. Видимо о навыках скорочтения тут никто не знает… — Вполне возможно, что Сет наперед выучил материал. Я не раз за ним такое замечала…

— А вы, собственно кто? Гувернантка? Педагог? — начинает наступать на меня Сиселия. — С чего вы решили, что знаете, как лучше воспитывать детей?

Захлопываю рот от обидных слов. Мне тут нечем крыть. Она права. Педагогикой я не интересовалась, практика в школах у нас должна была быть, но только на четвертом курсе, а младших братьев и сестер у меня нет. Но я сердцем чувствую, что это неправильно, унизительно и безрезультатно. Учиться из-за страха огромное зло, проверено на собственной шкуре.

— То-то же, — удовлетворенно восклицает няня, видя мою растерянность. — А баловать детей — это вредить им. Пожалеешь розг — испортишь ребенка!

Позади меня шумно втягивает в себя воздух Сет и тихо всхлипывает Гленн. Оказывается, все это время малыш мышкой сидел под своим столом, на котором были разложены листы для рисования и разноцветные, похожие на мелки, карандаши.

Тут же кидаюсь к нему и извлекаю из убежища.

— Ну-ну, милый, — беру на руки ребенка и целую в щечку. — Никто розгами бить тебя не будет.

Я вообще не уверена, что Гленн понял в силу своего возраста, что такое эти розги, видимо его больше испугал тон разговора и громкие звуки.

— Не думаю, что ваши методы понравятся лэрду Эмерею, — сердито заявляю. — А я его обязательно поставлю в известность, уж будьте уверены. Вас выгонят отсюда в мгновенье ока и без рекомендаций.

В глазах Сиселии мелькает испуг, но она довольно таки быстро берет себя в руки.

— Я учила детей не в одной семье, и все были довольны результатами моей работы.

— Посмотрим, — цежу сквозь зубы, продолжая укачивать малыша, и кидаю ободряющий взгляд на Сета.

Няня в ту же секунду полностью сбрасывает с себя облик воспитанной и скромной девушки и превращается в злобную мегеру.

— Ты не посмеешь, — скрежещет она зубами, аки ведьма.

— Еще как посмею, — с вызовом произношу в ответ. — И Сет прямо сейчас побежит звать папу, чтоб мы сразу же во всем разобрались.

Вот тогда Сиселия вообще съезжает с катушек и, не смотря на ребенка у меня на руках, с диким воплем кидается ко мне в попытке вырвать волосы.

Мне моя шевелюра, несомненно, дорога, но в сей момент я думаю о том, что она может навредить Гленну, и в последнюю минуту успеваю развернуться к этой сумасшедшей спиной, закрывая малыша собой.

Может, она и сумела бы выдрать мне клок волос, может быть, и лицо успела бы расцарапать, да только у меня внезапно появляется защитник, который повисает на руке девушки, мешая ей совершить задуманное. Непонятно как оказавшийся возле нее, Сет еще и вцепляется зубами в предплечье няни. Это приводит Сиселию в себя и, стряхнув мальчика, она останавливается, с изумлением глядя на нас.

— Что? Что это? — растерянно рассматривает она свои скрюченные пальцы и испуганных ребят.

А пока она застывает, ошеломленно открыв рот и подняв перед собой руки, я, не теряя времени, отбегаю подальше.

— Эва, — пищит у меня на руках Гленн. — Эва, бойит! Мне бойно!

Заглядываю в побледневшее личико ребенка, в наполненные слезами глаза. Неужели я настолько тесно прижала его к себе?

Между тем ручки мальчика перестают обнимать меня за шею и безвольно обвисают, а глазки закатываются. Он почти теряет сознание.

— Сет! Сет! Беги за Риганом! — испуганно кричу, ощущая, как маленькое тельце в моих руках начинает биться в конвульсиях.

— А я за лэрдом Эмереем, — сипло выдает Сиселия и, не дожидаясь моего кивка, выскакивает из комнаты.

Минуты, пока к нам мчится доктор, кажутся мне вечностью.