Ангелы-хранители

– Ты должен поправиться как можно быстрее, – сказал Трэвис ретриверу. – И тебе придется заставлять себя есть, даже при отсутствии аппетита. И ты должен как можно больше спать, чтобы дать своему телу набраться сил, а не проводить полночи в тревоге у окна.

КУРИНЫЙ СУП

– Ладно, можешь попробовать и его тоже, – рассмеялся Трэвис.

ЁРШ УБИВАЕТ МИКРОБЫ

– Откуда ты набрался подобных идей?

ИЗ КНИГИ. ЧТО ТАКОЕ ЁРШ?

– Виски с пивом.

Эйнштейн на секунду задумался.

УБИВАЕТ МИКРОБЫ, НО МОЖНО СТАТЬ АЛКОГОЛИКОМ

Трэвис рассмеялся и потрепал Эйнштейна по спине:

– Ты у нас настоящий комик, мохнатая морда.

МОЖЕТ МНЕ НУЖНО ВЫСТУПАТЬ В ВЕГАСЕ

– Уверен, у тебя получится.

СТАНУ ЗВЕЗДОЙ

– Непременно станешь.

Я И ПИА ЗАДОРА.

Трэвис обнял ретривера, и они оба рассмеялись, каждый на свой манер.

Несмотря на обмен шутками, Трэвис знал, что Эйнштейн глубоко озабочен утратой способности чувствовать Аутсайдера. А шутки – это просто защитный механизм, способ отогнать страхи.

В тот день Эйнштейн, утомленный короткой прогулкой вокруг дома, заснул как убитый. Нора тем временем лихорадочно писала его портрет в своей студии. А Трэвис сидел у окна, смотрел на лес и, мысленно рисуя линию обороны, пытался отыскать в ней брешь.

В воскресенье днем, двенадцатого декабря, Трэвиса с Норой навестил Джим Кин, с удовольствием принявший приглашение пообедать с Корнеллами. Доктор осмотрел Эйнштейна и остался доволен процессом реабилитации.

– Но нам кажется, что восстановление идет слишком медленно, – пожаловалась Нора.

– Но я ведь говорил, это потребует времени, – ответил Джим.

Он внес кое-какие изменения в назначенные лекарства и оставил новые баночки с таблетками.

Эйнштейн с удовольствием продемонстрировал доктору Кину приспособление для переворачивания страниц и стоявший в кладовке аппарат для извлечения букв. Эйнштейн благосклонно выслушал похвалы в свой адрес за умение держать в зубах карандаш и использовать его, чтобы включать телевизор и видеомагнитофон, не беспокоя Нору с Трэвисом.

К удивлению Норы, на сей раз у ветеринара не было прежней тоски в глазах и он больше не казался таким угрюмым. Но потом Нора сообразила, что лицо ветеринара осталось прежним – изменилось ее восприятие этого человека. Теперь, когда Нора ближе узнала доктора и он стал для них лучшим другом, она видела уже не ту мрачную внешность, которой наградила его природа, а доброту и юмор, скрывавшиеся под унылой оболочкой.

За обедом доктор сказал:

– Я тут провел кое-какие изыскания по поводу татуировок, чтобы посмотреть, можно ли убрать цифры у него из уха.

Эйнштейн лежал возле них на полу, внимательно следя за разговором. Услышав слова доктора Кина, ретривер поднялся, пошатываясь, подбежал кухонному столу и вскочил на свободный стул. Выпрямился и выжидательно уставился на ветеринара.

– Итак… – Джим Кин отложил, не донеся до рта, вилку с наколотым на нее кусочком цыпленка в карри. – Большинство татуировок, хотя и не все, можно вывести. Если я узнаю вид использованной туши и метод ее введения под кожу, возможно, я смогу вывести татуировку.

– Это было бы потрясающе, – заметила Нора. – Тогда даже если они нас найдут и попытаются отнять Эйнштейна, то не смогут доказать, что это именно та собака, которая от них убежала.

– Но ведь наверняка останутся следы татуировки, которые можно будет обнаружить при более близком рассмотрении, – покачал головой Трэвис. – Под увеличительным стеклом.

Эйнштейн перевел взгляд с Трэвиса на Джима Кина, будто желая спросить: Ага, ну и что будем делать?

– В большинстве лабораторий на животных просто вешают бирки, – сказал Джим. – А что касается татуировок, тут используют пару видов стандартной туши. Возможно, я смогу удалить эту, не оставив следов. Останется разве что несколько пятнышек, выглядящих вполне естественно. Исследования под микроскопом не выявят наличия туши и даже намека на цифры. Да и вообще, татуировка совсем маленькая, что существенно облегчает задачу. Я пока изучаю технологию, но через пару недель можно будет попробовать, если, конечно, Эйнштейн согласится потерпеть небольшой дискомфорт.

Ретривер, соскочив со стула, прошлепал в кладовку, откуда донесся скрип нажимаемых педалей.

Нора отправилась посмотреть на составленное Эйнштейном послание.

НЕ ХОЧУ КЛЕЙМО Я ВЕДЬ НЕ КОРОВА

Нора и не предполагала, насколько велико желание Эйнштейна избавиться от татуировки. Ретривер хотел ее вывести, чтобы его не могли идентифицировать люди из лаборатории. Более того, Эйнштейну претила сама мысль об этих цифрах в ухе, поскольку они делали собаку чьей-то собственностью, что оскорбляло ее чувство собственного достоинства и попирало права как разумного существа.

СВОБОДА

– Да, – почтительно ответила Нора, положив руку на голову ретривера. – Я все понимаю. Ты… действительно личность, причем личность… – Нора впервые задумалась над этим аспектом сложившейся ситуации, – у которой есть душа.