Ангелы-хранители

Эйнштейн закрыл его в третий раз и, взяв в зубы, унес из комнаты.

Трэвис с Норой прошли за Эйнштейном на кухню, где обнаружили, что он направляется прямо к мусорному ведру с педалью. Эйнштейн поставил лапу на педаль, а когда крышка открылась, уронил журнал в ведро и отпустил педаль.

– Что бы это могло значить? – удивилась Нора.

– Полагаю, именно этот фильм он категорически не хочет смотреть.

– Ага, у нас появился собственный четвероногий, мохнатый кинокритик.

Это случилось в четверг днем. К вечеру пятницы отчаяние Трэвиса – и соответственно Эйнштейна – достигло критической массы.

Иногда Эйнштейн проявлял незаурядный интеллект, но иногда вел себя как самая обычная дворняга, и эти колебания от гениальности до непроходимой тупости могли буквально свести с ума любого, пытавшегося понять, откуда у собаки такие способности. Трэвис уже начал было подумывать о том, что лучший способ иметь дело с ретривером – воспринимать его таким, какой он есть, а именно быть готовым к его поразительным трюкам, но не ждать, что он будет демонстрировать их постоянно. Так что, скорее всего, тайна сверхъестественных умственных способностей Эйнштейна никогда не будет разгадана.

Тем не менее Нора сохраняла спокойствие. Она то и дело напоминала им, что Рим тоже не сразу строился и любое сколь-нибудь значимое достижение требует решимости, настойчивости, упорства и времени.

Когда Нора пускалась в разглагольствования насчет твердости и стойкости, Трэвис устало вздыхал, а Эйнштейн зевал.

Нора оставалась невозмутимой. После того как они изучили картинки во всех книгах и журналах, Нора отобрала те, на которые отреагировал Эйнштейн, и разложила их на полу, уговаривая Эйнштейна показать, как они между собой связаны.

– Все это изображения вещей, которые играли важную роль в его жизни, – объяснила Нора.

– Мне бы твою уверенность, – вздохнул Трэвис.

– Ведь мы именно это просили его сделать, – ответила Нора. – Указать на картинки, способные подсказать нам, откуда он взялся.

– Думаешь, он понимает правила игры?

– Да, – решительно сказала Нора.

Пес тявкнул.

Взяв Эйнштейна за лапу, Нора поставила ее на фотографию скрипки.

– Ладно, псина, ты где-то видел скрипку, и она имеет для тебя какое-то значение.

– Может, он выступал в Карнеги-холле, – предположил Трэвис.

– Заткнись! – оборвала его Нора и, повернувшись к Эйнштейну, сказала: – Ну хорошо. Итак, какое отношение имеет скрипка к другим картинкам? Есть ли какая-нибудь связь между ней и другой картинкой, которая помогла бы нам понять, что значит для тебя скрипка?

Эйнштейн внимательно посмотрел на Нору, словно вникая в смысл вопроса. Затем он осторожно прошел по узким проходам между рядами фотографий, фыркая и водя глазами направо-налево до тех пор, пока ему не удалось найти рекламу переносного кассетного стереомагнитофона «Сони». Поставив на картинку лапу, ретривер посмотрел на Нору.

– Ну конечно, здесь имеется явная связь, – заметил Трэвис. – Скрипка рождает музыку, а кассетник ее воспроизводит. Наличие подобного ассоциативного мышления у собаки действительно впечатляет. Но разве это хоть о чем-нибудь говорит? Например, о его прошлом.

– Ой, я уверена, что говорит. – Нора повернулась к Эйнштейну и спросила: – В твоей прошлой жизни кто-нибудь играл на скрипке? – (Ретривер, не мигая, смотрел на Нору.) – У твоего прежнего хозяина был такой кассетник? – (Ретривер, не мигая, смотрел на Нору.) – Быть может, скрипач из твоего прошлого записывал свою музыку на кассетный магнитофон? – (Ретривер моргнул и заскулил.) – Хорошо, может, здесь есть другая картинка, связанная со скрипкой и магнитофоном?

Эйнштейн задумчиво уставился на рекламу с кассетником «Сони», после чего прошел по другому проходу между фотографиями, на сей раз остановившись возле журнала, открытого на рекламе компании «Блю кросс» с врачом в белом халате у постели молодой матери, державшей на руках новорожденного ребенка. Врач и молодая мать сияли улыбками, ребенок казался безмятежным и невинным, совсем как младенец Иисус.

Нора подползла на четвереньках к Эйнштейну:

– Эта картинка напоминает тебе семью, в которой ты жил раньше, да? – (Ретривер, не мигая, смотрел на Нору.) – В семье, в которой ты жил, были папа, мама и новорожденный младенец, да?

Ретривер, не мигая, смотрел на Нору.

Трэвис, который по-прежнему сидел на полу, прижавшись спиной к дивану, небрежно бросил:

– Ничего себе! Может, мы здесь имеем дело с реальным случаем реинкарнации? Может, старина Эйнштейн помнит, что в прежней жизни он был врачом, матерью или ребенком? – (Нора не удостоила это ехидное замечание ответом.) – Младенец, играющий на скрипке?

Эйнштейн жалобно заскулил.

Нора, совсем как собачка, ползала на карачках возле ретривера, буквально нос к носу:

– Ну ладно. Так мы далеко не уйдем. Нет, устанавливать ассоциации между картинками явно недостаточно. Мы должны найти возможность задавать вопросы об этих картинках и получить ответы.

– Дай ему бумагу и ручку, – предложил Трэвис.

– Я не шучу. – К Трэвису Нора была явно не столь снисходительна, как к Эйнштейну.

– Я понимаю, что ты не шутишь, но это просто смешно.