Ангелы молчат

— Сфинкс, какой ужас. Они такие неуправляемые, впору в клетках держать. И что-то такое сейчас бродит по городу? Бедная девочка! Боже, она же возраста Стью и Мэтти!

Я кивнула, хотя ее опасения казались мне излишними — крошки и помладше Стью и Мэтти щелчком хвоста могут взрослому мужчине перебить позвоночник. Потому Фландерсы не рискуют отдавать детей в нормальную школу и очень по этому поводу огорчаются.

— Мы можем что-нибудь сделать? — спросил Даррен.

— Боюсь, что нет. Но если узнаете что-то, позвоните.

— Само собой, малышка. Я бы эту тварь пополам разорвал, попадись она мне.

В этом я была с ним согласна.

— Ну ладно, прервемся. К столу, Кира, — скомандовала Джанин. Я попыталась сопротивляться, но это бесполезно. Я была здорово голодна, а так, как Джанин, не готовит никто. Даже мама Перри.

Специально для меня принесли стул, и все разместились за длиннющим столом. Такие зрелища вполне способны вышибить у меня, закоренелой холостячки, слезу. Они были идеалом семьи — шумной, многодетной, счастливой. И вполне обычной, исключая мелочи типа «Лора, вынь сейчас же хвост из супницы!» или «Фиби, не шипи на сестру!».

Напоследок Джанин, несмотря на протесты, сунула мне в пакет кусок пирога.

— Держись, — сказала она, — на нас ты всегда можешь положиться.

Она снова обняла меня, даже можно сказать, обвила. Я всегда поражалась, до чего у них странная чешуя — мягкая, как лайка, и в то же время ее почти невозможно пробить ножом. После первой настоящей линьки Мэган мне была торжественно подарена ее кожа (до этого она тонкая, как папиросная бумага), которой я имела грех восхититься. Сетхи хранят их как молочные зубы, и с их стороны это было действительно ценным подарком. Кожа была потрясающая, как настоящая, с присущим только молодым оттенком голубого перламутра. Я промучилась неделю, а потом плюнула на предрассудки и заказала из нее — нет, платье не решилась — сумку. В ателье даже не поняли, что это такое, зато Перри как увидел, чуть сигарету не проглотил. Он у нас гринпис и немного консерватор, я в принципе тоже, но я же не освежевала Мэган в конце концов. Это не то же самое, что лисья шуба. А Джош был в восторге.

Когда я уходила от Фландерсов, то испытывала знакомое чувство. Оно исправно посещало меня каждый раз, когда я переступала порог этого дома. Как парадоксально, что среди людей так невыносимо редко встречаются такие люди.

Постепенно я начала заполняться другими мыслями. Они покинули меня у дома Фландерсов, но терпеливо дожидались у порога, чтобы сопровождать дальше. Мысли о Рэйни. Я не знала, где его искать, и не знала, следует ли его искать. На этот раз видение ничего не подсказало мне.

Но я так хотела его увидеть.

* * *

ПЕРРИ

Правда, как и искусство,

там, где ты ее видишь.

Я вошел в галерею, и сразу пахнуло теплом и какими-то экзотическими запахами. Раздеваться я не стал, просто расстегнул пальто. Народу было немного. В помещении были очень высокие потолки, не меньше пяти метров, стены отделаны под мрамор, и так называемые произведения искусства висели на них в произвольном порядке — то в одну линию, то шахматно, вообще без системы. Вместо рам у картин были странные гнутые трубы, будто закопченные, и удивительно похожие на детали мотоцикла.

Я не ценитель подобного самовыражения, и потому не сильно разглядывал окружающее меня арт-безобразие. Я искал Лассе и нашел его. Вернее, он нашел меня первым. В то время как я оглядывался, он возник передо мной, будто всегда здесь и стоял.

— Здравствуй, Перри, — сказал он.

Если то, что у каждого свои страхи, — правда, то это — мой.

Он смотрел на меня снизу вверх и улыбался, не дружелюбно, а скорее вежливо. На нем был светло-серый костюм, сидящий так, словно он в нем и родился; а в основном Лассе не изменился ни капельки — светлые волосы вились, немного не доставая до плеч. Их в литературе называют льняными, и пока не встретил Лассе, я думал, что такие волосы бывают только у маленьких детей. Но у детей они потом темнеют и становятся жестче, а у Лассе — не стали. И ко всему этому — небесные глаза в венке светлых ресниц. Мне всегда было удивительно — как у такого существа могут быть такие чистые глаза? Они должны быть закапаны кровью или по крайней мере испускать дикий порочный взгляд. А Лассе был похож на ангела, а не вампира, и взгляд у него был невинный, если не сказать святой. Но хотя его ангельский вид мог обмануть кого угодно, я прекрасно знал, что Лассе вполне способен не задумываясь достать мое сердце и выжать его в стаканчик. Я просто не хотел об этом думать сейчас.

— Здравствуй, Лассе, — сказал я, — как дела?

— Ты знаешь.

Я знал, и развивать эту тему могло быть смерти подобно. Светские беседы между нами были очень неуместны.

— Не думал, что ты ходишь в такие места, — заметил он, разглядывая картину, на которую, кажется, просто вылили ведро красной краски.

— Я не… То есть… я знал, что ты ходишь.

Лассе посмотрел на меня немного удивленно — откуда ты знал? — и зрачки на небесно-голубом фоне почти исчезли.