Ангелы на льду не выживают. Том 1

– Понимаете, в какую ловушку мы все попали? И сделать ничего нельзя, Федерация настаивала на безусловном исполнении закона. Формально они правы. А как мне объяснить все это детям и их родителям? Видели толпу в коридоре? Это вот они, решили меня измором взять, как будто я что-то могу изменить. Все, что мог, я уже сделал. И от петиции их толку не будет.

Поблагодарив директора, Дзюба отправился искать Федора. Нашел он Ульянцева в подвальном этаже, в небольшом кафе, почти все столики которого были сдвинуты вместе: за ними сидели человек 10–12 взрослых и примерно столько же подростков, которые пили чай с бутербродами и что-то обсуждали, понизив голос и бросая то и дело неприязненные настороженные взгляды в сторону единственного «не присоединенного» столика, за которым беседовали Федор и строгого вида дама средних лет. Роман молча подсел к ним и начал слушать. Судя по словам женщины, она отвечала на вопрос о реакции Ламзина на предупреждение об увольнении. Значит, Федору удалось добиться своего и вытянуть из этой свидетельницы подтверждение того, что тренер высказывал угрозы убийством в адрес Болтенкова.

– Приказ я подготовила и попросила секретаря распечатать и отнести на подпись директору. Он сразу подписывать не стал, ждал, пока у Валерия Петровича закончится тренировка, потом вызвал его к себе. Конечно, для Ламзина это не было совсем уж полной неожиданностью, все-таки две недели прошло с тех пор, как его предупредили…

– А почему ждали две недели? – спросил Ульянцев.

– По закону положено. А мы за это время пытались выяснить, может, можно как-то обойти этот закон, не так прямо втупую его исполнять. Звонили знакомым, узнавали, как там в общеобразовательных школах решается вопрос, в медицинских учреждениях, в других спортшколах.

– И что вам ответили? – задал вопрос Дзюба, которому не давал покоя более чем странный закон.

Дама как будто только сейчас заметила, что за столиком сидит еще кто-то, кроме нее самой и Ульянцева. Она медленно повернула голову в сторону Романа и приподняла брови, помедлила, словно о чем-то вспоминая, потом слегка кивнула каким-то своим мыслям. Ульянцев пребольно наступил Роману на ногу, дескать, куда ты лезешь? Какое значение имеет, что ей ответили в других школах? Значение имеет только одно: Ламзин угрожал Болтенкову и высказывал намерение расправиться с ним!

– Знаете, все страшно удивлялись, – неторопливо ответила дама, ведающая кадровыми вопросами в ДЮСШ. – То есть указание насчет этого закона все, конечно, получили уже давно, закон-то не новый, еще десятого года, но потом выяснилось, что если по этому закону увольнять всех, кто под него подпадает, то сельские школы и детские больницы вообще без кадров останутся. Дошло до того, что сторожа детского сада уволили, потому что он двадцать с лишним лет назад привлекался за неуплату алиментов. Ну, стало понятно, что исполнять закон невозможно и не нужно, и спустили все на тормозах, никто ж не теребит, все как будто тявкнули и в будку спрятались. А тут… Мы даже удивились. Никаких уступок. Но мы понимаем: кому-то лед понадобился, кому-то группу надо набирать, свои игры. С Ламзиным просто расправились, прикрывшись этим законом. А придраться не к чему; если он в суд на незаконное увольнение подаст, то никакой суд его не восстановит, потому что закон-то исполнен.

Ульянцев свою программу-минимум, судя по всему, выполнил, потому что, закончив беседовать с дамой из отдела кадров, снова направился в сторону кабинета директора. Предъявив ему постановление о производстве обыска в тренерской, где находится рабочее место Валерия Петровича Ламзина, Федор попросил организовать ему двоих понятых и дать ключ от помещения. Тренерская оказалась тесной комнаткой с тремя столами, шкафом для одежды и продавленным диванчиком. Стены плотно увешаны фотографиями, дипломами, вымпелами и прочими документальными подтверждениями вех спортивного пути как самих тренеров, так и их учеников. В углу скромно стояла жалостливого вида покосившаяся тумбочка с парой немытых чашек, чайником и коробками с чаем и сахаром. Спросив, какой из столов принадлежит Ламзину и в какой из секций шкафа он хранит свои вещи, оперативники приступили к обыску.

– Чего ищем-то? – шепотом спросил Дзюба. – Что-то конкретное?

Ульянцев недовольно мотнул головой.

– Как обычно.

– Понял, – вздохнул Роман.

«Как обычно» в данном случае означало, что искать (и желательно найти) нужно следы пребывания оружия – пятна оружейного масла, патроны, кобуру, следы чистки – тряпки, скомканную бумагу со следами масла или смазки, а также документы, которые могут стать вещественными доказательствами: дневники, записки, письма.

В шкафу висела теплая куртка для пребывания на льду, в карманах ее ничего не обнаружили, но Ульянцев решил на всякий случай оформить изъятие. А вдруг повезет и именно на этой куртке криминалистам удастся выявить следы оружия?