Ангелы не бросают своих

Девушка, сидящая на заднем сиденье мотоцикла, должна была от этой сосиски откусить кусок. Один за одним проезжали под проволокой мотоциклы с парочками. Девушки чуть ли не с ногами залезали на сиденье, чтоб отхватить кусок как можно больше.

Ух, как кричали и веселились болельщики! Как смеялись! Ведь конкурс, как почти все остальные конкурсы, был шуточным! Но…

Андрейка видел, что Юла неловко привстала на сиденье. Поднимаясь, она боднула головой висящую сосиску. А потом, как ни старалась, не смогла ухватить её зубами. Ну нисколечко не откусила!

Юле посвистели, но добродушно. Кричали, советовали потренироваться и попробовать ещё раз. Но она обиделась.

Когда Андрейка подошёл к отъехавшим в сторону Ангелу и Юле, та стояла красная и злая.

— Это ты, — почти кричала она на Васю, — ты ездить не умеешь!

— Юла, уймись, — снисходительно улыбался Вася. — Да это же ерунда! Давай проедемся, сделаем ещё попытку!

— Не хочу я никаких попыток! Ещё раз позориться!

— Но ты же участвовала первый раз!

— Откуда ты знаешь, первый или не первый!

— Ну, пусть не первый! Какая разница! — успокаивал подружку Вася.

— Никакой! Разница в том, что ты мне надоел! Ты и твой пацан! Не повернись, не шуми! Не матерись! А пошли вы оба на…

Андрейка знал, что на свете существуют такие слова. Он слышал их и от пацанов во дворе, и от взрослых, и здесь, среди байкеров. Конечно, Андрейка не очень-то представлял, что они означают — так, догадывался.

Мама никогда их не произносила. И тётя Вера. Вася — почти не произносил.

А тут — девушка… Да так много и некрасиво…

— Ну что ж, — пожал плечами Вася, — вольному воля. Не звал я тебя и не держу. Думал, получится у нас что-нибудь — не получилось. Хой.

— Да иди ты… — И Юла опять завернула что-то такое трехэтажное, с теми же самыми словами.

Когда Вася и Андрейка вернулись после конкурсов к палаткам, там уже не было вещей Юлы. Она ушла. Как стало ясно позже, Юла переметнулась к другой группе байкеров, стоявшей поодаль.

ГЛАВА 18

Вечером на поляне снова выступала рок-группа.

— Пойдёшь? — спросил Андрейку Вася.

— Опять будут греметь…

— Нет, это — потише. Пошли.

— Вася, мне такая музыка не нравится.

— Интересно! Экий ты разборчивый. Видно, мне на разборчивых везёт.

Наверно, Вася имел в виду Юлу. Всё-таки она ушла, и от этого было грустно даже Андрейке, хоть Юла его совсем не жаловала.

— Нет, я не… Мне просто совсем другая музыка нравится…

— Тебе нравится другая музыка. Какая? Песенки из детского сада?

— Нет. Но песенки хорошие бывают. — Андрейка не мог не заступиться за песенки. Он ведь так любил музыкальные занятия в детском саду!

— Может, тебе нравятся песни Филиппа Киркорова? — усмехнулся Вася. — Ты слушаешь попсу?

Не очень-то Андрейка знал, что такое «попса». Но словечко такое слыхал от мамы, а ей «попса» совсем не нравилась.

— Нет, — ответил Андрейка. — Попсу я тоже не люблю.

— Тогда какая же тебе нравится музыка?

— Знаешь… У меня она иногда бывает внутри…

— Что? Что бывает?

— Музыка…

Тут Андрейка напрочь смутился. Ещё никогда и никому он не пытался рассказать о том, что бывает у него внутри. Даже маме он об этом никогда не рассказывал.

Ангел помолчал. Потом вздохнул и медленно произнёс.

— Значит, у тебя внутри бывает музыка. М-да… А ты мог бы её спеть?

— Нет… Ну, почти нет.

— Почему?

— Она такая… Она переменчивая… Инструменты у неё разные.

— Какие?

— Не знаю. Может, скрипки… трубы… Ещё какие-то, но я не знаю, как они называются.

— И когда ты её слышишь, эту музыку? Всегда?

— Нет. Иногда. Когда я один… Когда что-то происходит…

— А тогда, на крыльце, возле магазина… Ты её слышал?

— Да.

— То-то ты так вздрогнул, когда я подошёл. Тебе, малой, наверно, надо музыке учиться. Вон как ты гитару Степанычеву терзал. Кстати, песни Степаныча тебе нравятся?

— Нравятся!

— Ну я, вообще, мог бы и не спрашивать. М-да… Я подумаю, что можно сделать… с твоей музыкой. Придумаем что-нибудь. А вот на концерт я тебе сходить советую.

— Почему?

— Давай мы встанем подальше, чтоб не так гремело. А ты попробуешь эту музыку понять. Человек сочиняет такую музыку, которая звучит у него внутри. Понимаешь?

— Конечно.

— Вот и представь, что творится внутри человека, который сочиняет такую музыку, а потом её играет. И представь, эта музыка многим нравится. Значит, у многих людей внутри творится то же самое. Это рок, брат. Тяжёлый или полегче… Это, понимаешь, музыка людей. Вернее, одна из музык.

— Ангел, а что, все байкеры любят такую музыку? Ну, рок?

— Нет. Хоть и говорят, что байкер без рока не байкер, но люди разные. Разные на свете люди живут, понимаешь? Вот у тебя внутри музыка, а у меня… Чёрт его знает, что у меня внутри! Когда я с крыльями, когда без крыльев… — подмигнул Андрейке Вася и сокрушённо махнул рукой.

— Вася!

Андрейка бросился к Ангелу, потому что ему очень захотелось его обнять. Но обнять он смог только здоровенную Васину ножищу.

— Вася! Ты добрый внутри!

— Ага, — скривился Вася. — «На лицо ужасные, добрые внутри!»

— Нет, ты и на лицо красивый!

— Ну, если и «на лицо»…