Ангелы неба и духи земли (СИ)

Стиснув зубы, я открываю контейнер. Облачко золотистого света вырывается из него, втягивается в ее приоткрытый рот, и мучительно долгие тридцать шесть с половиной секунд ничего не происходит, показания датчиков – без перемен. Я поглядываю на монитор ТАРДИС, начиная потихоньку сомневаться в расчетах, но вдруг Шторм окутывает хорошо мне знакомое теплое желтое сияние. Она выгибается дугой от боли, бьется в судорогах и начинает кричать.

На этом этапе трансформы я ничего не могу для нее сделать. Мне остается только ждать, не сводя глаз с монитора, следить за ее жизненными показателями по датчикам и быть готовым вмешаться, если что-то пойдет не так. Но пока все по плану, механизмы Арки перестраивают ее тело. Саша кричит надрывно, долго и страшно, сдавленно стонет и затихает совсем.

- Давай, Шторм, - говорю я вслух. – Держись, пожалуйста. Еще немного.

Желтое сияние вокруг нее опадает, гаснет, точно втягиваясь под кожу. Датчики – на нулях. Ключевой момент наступает неотвратимо и беспощадно. Изменившийся мозг должен подхватить контроль над телом, которое никогда не работало в соответствии с оригинальным геномом. Вот сейчас, в эти секунды, решается все – и ее судьба, и моя.

Наклоняюсь над Шторм, расстегиваю ремни, отодвигаю шлем, вглядываюсь в ее лицо – бледное, ни кровинки, искусанные губы синие, струйка крови запеклась на подбородке. Дыхания нет, пульса тоже, сфера сознания погасла, зрачки не реагируют, энергетика на минимуме. Проклятье! Неужели я убил ее?! Нет!

Впиваюсь зубами в палец, трясу головой. Нет, нет, нет! Я все сделал правильно, ошибки быть не может, не должно! Просто ей нужно еще время. Еще чуть-чуть.

Приподнимаю ее холодное, обмякшее тело, прижимаю к себе, глажу ее затылок, спинку. Опять разгоняю свою энергетику на тепловое излучение, пытаюсь открыть поток, влить ей хоть немного энергии – не получается. Она сейчас как куколка: или произойдет прорыв, и она воскреснет в подлинной форме, или… Нет. Нет, этого не может быть!

Шторм, пожалуйста! Ты обещала!

«Я не могу тебя оставить…» - я никогда не забуду этих слов. Прошу тебя, очнись. Не оставляй меня. Не оставляй.

Мертвая тишина. Нет дыхания, нет пульса, нет жизни. Начинает нестерпимо жечь глаза, ледяной холод вползает в сердца, растекается по главным каналам, замораживает синусные узлы. Поток времени беспощадно утекает - слишком быстро, чтобы что-то предпринять. Мозг слишком долго без кислорода, тело слишком долго без управления - шансы тают стремительно и неумолимо. Что же делать? Что я, старый дурак, натворил?!

Призрак золотого свечения в левом синусном узле настолько слаб, что я еле успеваю его заметить. Но, один раз увидев, я уже не могу его упустить. Игла биорегулятора вонзается в нужную точку над ключицей, я начинаю подкачку в канал с минимума, плавно наращивая подачу. Давай, Шторм! Все получится! Просыпайся!

- Пик-пик… пик-пик… пик-пик… пик-пик…

Что?!

Опускаю Шторм на койку, вынимаю иглу биорегулятора, не сводя с моей девочки глаз, одновременно ощущаю пробуждение ее новой соматики, чувствую, как наполняется родным теплым светом ее сфера сознания. Монитор пульсоксиметра оживает ритмом обоих сердец. Левое – систола, диастола. Правое – систола, диастола. Пульс шестьдесят два на шестьдесят четыре, растет, набирает наполнение, синхронизируется на ста пятидесяти. Артериальное давление с крошечных «семьдесят два на тридцать» плавно поднимается к рабочим «сто сорок на восемьдесят». Запустилось прямое дыхание – пятнадцать движений в минуту, обходное – есть циркуляция, сатурация крови растет. Реакция зрачков – есть! А чувствительность?

Весь на нервах, сильно кусаю ее за ногу над коленкой, тут же получаю подзатыльник, от удивления сажусь на пол - и начинаю смеяться как ненормальный.

- Ай! – слышу возмущенный голос Шторм. - Ты чего? Больно же!

- Прости! – я поднимаю руки в попытке защититься на тот случай, если этот подзатыльник будет не единственный. – Я не нарочно! То есть, нарочно, но без злого умысла! Я чувствительность проверял!

Встаю, снимаю с нее датчики, при этом смотрю на нее во все глаза, жадно отыскивая перемены. Шторм внешне изменилась несильно – и тем не менее я не могу это не заметить.