Ангелы опустошения. Книга 1

Соня девчонка Рафаэля но годом раньше Коди (естественно) увидел ее и влюбился "О чувак ты не соображаешь как Шарль Сванн сходил с ума по тем своим девушкам — !" сказал мне как-то Коди… "Марсель Пруст никак не мог быть голубым и написать такую книгу!"/ — Коди втрескивается в каждую симпотную чувиху в округе, он преследовал ее и притащил даже свою шахматную доску чтобы играть с ее мужем, однажды он притащил и меня и она там сидела в брючках в кресле расставив ноги перед шахматистами глядя на меня и говоря "А разве ваша жизнь одинокого писателя не становится монотонной, Дулуоз?" — Я соглашался, видя у нее в штанах разрез, который Коди естественно пока подставлял слона королевской пешке тоже видел — Но она в конце концов дала Коди отставку сказав "Я знаю чего тебе нужно," но после этого все равно бросила мужа (шахматную пешку) (теперь исчезнувшего со сцены временно) и ушла жить с только-что-приехвашим-с-востока трепливым Рафаэлем — "Мы заберем тебя у Сони на хате"

Рафаэль говорит "Ага, только я с нею поругался на этой неделе и ушел, Дулуоз можешь ее себе взять"

"Я? Отдай ее лучше Коди, он обезумел — "

"Нет, нет," говорит Коди — он свалил ее уже со своей груди -

"Сегодня вечером все поедем ко мне и будем пить пиво и читать стихи," говорит Рафаэль, "а я начну собирать вещи"

Мы возвращаемся в ту кофейню где снова ждет Ирвин, и тут одновременно в дверях возникает Саймон Дарловский, один, закончив на сегодня работать водителем скорой помощи, потом Джеффри Дональд с Патриком МакЛиром двое давних (давно устроявшихся) поэтов Сан-Франа которые ненавидят нас всех -

И Гиа тоже входит.

82

К этому времени я уже выскользнул наружу и засунул пузырь калифорнийского пойла себе под хлястик и начал хлестать его так что все расплывается и возбуждает — Заходит Гиа с руками в юбке как обычно и говорит своим низким голосом "Ну это уже весь город знает. Журнал Мадмуазель собирается вас снимать в пятницу вечером — "

"Кого?"

"Ирвина, Рафаэля, Дулуоза — А в следующем месяце Журнал Лайф."

"Где ты это услыхала?"

"Без меня," говорит Коди как раз когда Ирвин хватает его за руку и говорит чтобы тот приходил, "В пятницу я буду на вахте вечером"

"Но Саймон с нами сфотографируется!" торжествующе выкрикивает Ирвин, хватая Дарловского за плечо, и Дарловский просто кивает -

"А можно потом устроить половую оргию?" спрашивает Саймон.

"Без меня," говорит Гиа -

"Что ж там меня тоже может не быть," говорит Коди, и все наливают себе кофе из электрической кофеварки и сидят за тремя разными столиками и прочая Богема и прочие Подземные входят и выходят -

"Но у нас получится у всех вместе!" вопит Ирвин. "Мы все станем знаменитыми — Дональд и МакЛир пошли с нами!"

Дональду 32, пухлый, светлолицый, грустноглазый, элегантный, тихо отводит взгляд а МакЛир, ему за 20, молодой, коротко стриженный, безучастно смотрит на Ирвина: "О а нас уже сфотографировали отдельно сегодня"

"И без нас!?" вопит Ирвин — затем соображает что существуют заговоры и интриги и глаза его темнеют от мысли, есть альянсы и расколы и разделения в святом золоте -

Саймон Дарловский говорит мне "Джек я искал тебя два дня! Где ты был? Что ты делал? Тебе в последнее время сны снятся? Что-нибудь клевое? Какие-нибудь девчонки расстегнули тебе ремешок? Джек! Посмотри на меня! Джек!" Он заставляет меня взглянуть на себя, его напряженное дикое лицо с этим мягким ястребиным носом и светлыми волосами теперь остриженными коротко (раньше дикая копна) и толстыми серьезными губами (как у Ирвина) но высокий и сухощавый и в самом деле совсем недавно еще старшеклассник — "Мне нужно тебе миллион всего рассказать! Все про любовь! Я открыл секрет красоты! Это любовь! Любят все! Везде! Я тебе все это объясню — " И действительно на приближающемся поэтическом чтении Рафаэля (его первом представлении ярым поклонникам поэзии Фриско 50-х годов) он был назначен (по договоренности с Ирвином и Рафаэлем который хихикал только и ему было плевать) встать после их стихов и произнести большую долгую спонтанную речь о любви -

"Что ты там скажешь?"

"Я скажу им всё — Ничего не упущу — Я заставлю их плакать — Прекрасный брат Джек послушай! Вот тебе моя рука на целом свете! Возьми ее! Пожми! Ты знаешь что со мной случилось как-то на днях?" внезапно кричит он в совершенстве воспроизводя Ирвина, а в остальное время он имитирует Коди, ему всего 20 — "Четыре часа дня вхожу в библиотеку с малиновой пилюлей — и что ты думаешь? — "

"Малиновой?"

"Дексидрен — у меня в животе" — похлопывая по нему — "Видишь? — торча в животе я наткнулся на Сон Чудного Малого Достоевского — Засек возможность — "

"Сон Смешного Человека, ты имеешь в виду?"