Ангелы отпевают всех подряд. Боевик

Тимофей ужаснулся и одновременно обрадовался железной твердости своих пальцев, заклинивших горло врага. Вот только теперь он нутром воспринял тот мистический образ, что, наконец, материлизовался в реальности и носит клеймо – враг. Он вошел в прямой контакт с миром своих врагов и почувствовал, что может! Может что-то противопоставить этой хамской, беспощадной силе кулачного права…

Пуская пену изо рта, Эдик тяжело ворочался под оседлавшим его Кровачем. Руки у него оказались коротковатыми. Скрюченными пальцами тракторист все не мог дотянуться до тонкой шеи Тимофея. От удушья тракторист быстро сомлел и Кровач ослабил петлю своих рук на его шее. Ну и дурак. Эдик был слишком живуч. Он ужом крутанулся из последних сил, подмял Кровача под себя и стал отрывать от своего горла его дрожащие руки, окостеневшие в мертвой хватке. Это ему не удалось. Тогда он стал отжимать подбородок Кровача, напихал в рот душителя довольно много песка… Но руки его быстро слабели…

Кровач животом подбросил тракториста, перекувыркнул через свою голову и снова оседлал. Теперь он крепко сжимал грудь наркомана коленями. Тело Эдика замельтешило… Он более не сопротивлялся. Грудь его вздымалась все реже, но рассвирепевший Кровач все давил, давил на щетинистый кадык, пока Эдик – не скопытился…

Отдуваясь, бравый зверь Кровач победно скрипел песком на клыках, возвышаясь над своим первым поверженным врагом. Хотелось лечь на землю, смотреть на мерно плывущие облака ни о чем не думать, ничего не желать. Не с такой победой и не над таким зачюханным соперником хотел бы покидать ристалище доблестный побиватель хамов.

Брезгливо обойдя сумку, Кровач рывком забрался в кабину трактора. Опомнился… Обшарил все закоулки, но шнур для пускача не нашел… Размандей, – помянул он безалаберного мертвеца… Он что, – пальцем заводит движок… Дела. Так не хотелось расставаться с железным конем, но пришлось снова перейти на пешую тягу…

Он оставил тракториста лежащим на спине, однако, уходя, обнаружил его лежащим ничком… Прикидывается?.. Дело не дошло до беды?.. Вокруг валялись втоптанные в землю сотенные банкноты. Кровач ощупал карманы. Нагрудный карман рубашки Эдик оторвал… Рассыпалось не более пачки зелени … Деньги собирать не стал. Пусть на них похоронят проигравшего.

Тим с ненавистью приблизился к неподъемной торбе… Белая пума на боку продолжала начатый еще в лесу прыжок. Будь ты проклята! – выругался беззлобно Кровач и побрел в направлении хищного броска белой пумы… Схватка с Эдиком ополовинила силы. Как ни понукал себя ходок, темп бегства заметно снизился и продолжал снижаться…

" Добей! – вспомнил вдруг Кровач об воровской осторожности. – Добей, если в своем уме! По глупости пощадил Валентину-наводчицу, первого свидетеля твоей неопытности, теперь вот еще одного… Исправь хотя бы вторую ошибку… Добей наркомана или брось сумку и перестань корчить из себя Настоящего Мужчину.

" Уйди от греха!" – взмолилась душа Тимофея.

"Ну, так помоги своему болвану бежать. – Съехидничал Вор в шкуре бывшего Совка. – Отдай ему свои мотыльковые крылышки…

"Да перестаньте вы делить меня. – Взмолился Тимофей, – Мне бы Глоток воды! Полглотка воды! Только бы губы смочить! А потом покурить… Эх, надо было обшарить Эдика… И попить можно было из радиатора"…

Кровач вспомнил о хлебе… Нет, пересохшее горло не протолкнет…

На дне очередного оврага Кровач обнаружил среди березовой молодой поросли подозрительно ярко-зеленую траву… Осока! Где осока – там вода… Спустился… Грязь после ночной грозы не высохла. Но кроме грязи – ничего. Даже роса осыпалась.

Голубой зилок-самосвал проскочил краем оврага так быстро, что Тим, с криками: подожди! подожди! не успел еще продраться сквозь березки, как развеялся в безбрежный далях и рокот крепко погоняемого мотора, и дурацкое громыхание пустого кузова… Хоть плачь! Даже в совершенно безлюдной местности удача осталась верной своему любимчику и подкинула шанс. Так прозевал свой шанс, мудазвон!..

Облака, облака, сколько глаз хватает, – одни курчавые облака. Солнце выпарило его мозги. Он сел на горячую землю. Хотел постелить пиджак, но где он теперь, этот набитый баксами пиджак… Не удивительно, если потерял, а то бросил как лишнюю тяжесть… Вернуться. Найти потерянные деньги? Ну, уж дудки! Накрыл голову рубахой, повалился набок, поджал ноги, но тут же вскочил. Если лягу – никакая сила не заставит меня подняться.

Кровач не устремлял больше вопрошающего взора в знойно мреющую даль. Нисколько не приближающийся горизонт ничего хорошего пообещать не мог. Кровач не чувствовал более течение времени. Тупо уставясь в землю, он впадал в спячку безразличия, переставляя ноги из одного упрямства. Все остановилось, даже солнце. Это раскаленное дикое поле готово было поглотить воришку заживо. Хоть волком вой.