Ангелы падали

Я оставляю вас в комнате — тебя и твою подругу (обе во всем черном, это, наверное, важно), гладящую тебя по груди. Ты урезониваешь ее, но каким–то глухим, бормочущим голосом… Да… Я иду на кухню… Я курю… Я слышу возню в комнате… И этот глухой, будто бы протестующий голос, такой знакомый… Я курю, так долго курю… Я хочу, чтобы кончился этот кошмар, в котором так сразу и так не случайно оказался… Я прекрасно знаю уже, что происходит, только верить не хочу, не могу, мне сладко, мне тошнотворно сладко, это ужас… от этого седеют…

Да, я вернулся. И застал вас, черных. И сбросил ее с тебя, и успел увидеть — что? Удивление? Желание? Желание убить — меня?..

Тусклая полоска рыбьего клея между веками… Открытые, зовущие губы… Краснота в лице… Страсть…

Ад. Это ад. Это… не передать.

Я думал разделить себя с моей принцессой… Она вернула мне себя — и это оказалось больно.

Душа моя, обогащенная новым страданием, помаленьку–полегоньку возвращается ко мне. Душа моя, на время примирившаяся с телом, слившаяся с ним — нынче будет выхолощена. Время возвращаться на родину. Время разорвать свое сердце как нераспечатанное письмо.

Что же до моей принцессы, моего ангела… Я желаю смерти всему, что она любит. «Ее это убьет…» О, ее это не убьет.

Собственно, сейчас–то мне какая стать быть скупым с нею? Шлюхам не делают подарков; шлюхам платят.

Я и хочу расплатиться.

ЛОВ

А будь оно и так –

Тебе какое горе?

Не каждый ли рыбак

Рыбачит в вольном море?

Джордж Гэскойн

* * *

Тень от ниточки стальной
Закачалась на пути.
Серебристою блесной
Тень от ниточки стальной.
Все преграды стороной
Я старался обойти…
Тень от ниточки стальной
Закачалась на пути.

* * *

Знаю судороги эти:
Воздух вылизан Луной,
И невидимые сети
Колыхнулись надо мной,
Полетели капли–крохи…
Дорогая, кто найдет
Виноватых?.. Ты да кофе —
Кто еще меня убьет…

* * *

Ты царь и господин; у твоего порога
Не то что пустота — там нет и пустоты…
Приснится иногда туманная дорога,
И вдоль нее горят ни рыбы, ни цветы.
Порою, разглядев оскаленную воду,
И ты почти плывешь, как рыба за крючком,
Но приступы Любви, похожие на рвоту,
Тебя швыряют на обочину — ничком!

* * *

Бывают неплохие дни
И отвратительные ночи,
Когда поймешь, что изменить
Ты ничего уже не хочешь.
Она приходит как сестра
И пьет вино дешевле чая,
И над тобою до утра
Хихикает, ногой качая.
Уходит — подаешь пальто
И на прощание целуешь…
Кто ждет ее? Неважно, кто —
Теперь ты даже не ревнуешь.

* * *

Перевязанное леской,
Сердце плачет и визжит,
А трамвай пустой железкой
Все под гору дребезжит.
Вот доеду — и утешусь,
Никому не расскажу,
Как на лампочке повешусь,
Только леску развяжу.

* * *

Плачут дети, плачет мать —
Все хотят меня поймать.
Я заплачу им в ответ,
Ведь меня давно уж нет…

ПОРОГ

Отвори, — постучу. — Ты была человеком когда–то.

Безумный Пьеро

* * *

Не привыкать на пороге тлеть,
Милостыню просить…
Мне от тебя остается треть:
Выпить и закусить.
Можно и в рубище обнаглеть,
Нищему — что терять?!
Ножки твои дыханьем греть —
Будто бы умирать…

* * *