Андрей Юрьевич Агафонов , Илья Валерьевич Деревянко
Лорд Карстерс, обвиненный в мошенничестве при игре в карты, вынужден покинуть дом и годами скитаться под чужим именем. Однажды он встречает старого знакомого — герцога Андоверского-Дьявола, сеявшего вокруг порок и распутство. Лорд Карстерс срывает его план похищения светской красавицы. Но герцог не тот человек, который может смириться с поражением…
Андрей Юрьевич Агафонов , Аркадий Георгиевич Адамов , Аркадий Григорьевич Адамов , Джорджетт Хейер
Андрей Юрьевич Агафонов
Введите сюда краткую аннотацию
Небольшие отрывки, просто миниаюры, даже зарисовки всё сильнее и сильнее погружают героев, а с ними и читателя в мрачные и фантасмагорические мистические глубины.
Сказочная повесть
Это третья часть вампирской саги. Первые две — «Запах крови» и «Кровосмешение».
Известный рок-музыкант волею случая оказывается один в провинциальном городе. Содержит нецензурную брань.
После исчезновения России с карты мира начинается апокалипсис, в подготовке которого деятельное участие принимают вампиры. И снова они расколоты: часть на стороне закулисных хозяев мира, часть предпочитает самостоятельность.Заключительная часть трилогии (первые две части: "Запах крови" и "Кровосмешение").Содержит нецензурную брань.Содержит нецензурную брань.
Сентябрь 1939 года. В итальянском городе Бергамо встречаются три человека с непростой биографией – итальянский аристократ, его спутница – вдова английского посла, и коммивояжер из Австрии. Сведенные судьбой вместе, они оказываются отрезанными от внешнего мира на три дня из-за загадочной болезни и введения карантина.
Эта книга — попытка отомстить одному конкретному человеку и одному конкретному Богу за то, что они не существуют более. Во всяком случае, для меня. Эта книга, будучи завершена и проветрена, оказалась вовсе не такой паскудной и угрюмой, какой замышлялась. Временами из–под строк светится такое веселье, что впору запастись дозиметром. Есть юмор и черный юмор, а еще — умора. Умора, умирать — один корень, словесный и древесный, в сырой земле петляющий. Эта книга содержит стихи в стихах и стихи в прозе, так что, можно сказать, в общем она — стихотворна. Несколько завершающих ее эссе — суть поэмы рефлексий; на свете многое можно назвать поэзией… Из этого и прошу исходить.
Один жил один, и как–то не так. Водки не пил, лицом не скорбел, недостаток имел осознанный: оставлял на столе крошки. Дело в том, что у него был таракан. Другие заводят кошек, а таракан завелся сам. Никого с собой не привел и потому ничего не боялся. Итак, в квартире жили–были два отважных рыжих мужика. Хозяин не давал понять своему таракану, что замечает его.
Цыганистая темноволосая девушка лет 18 застегивает белую блузку. Рядом, раскрасневшийся, обиженно пыхтит ее ровесник, веснушчатый, светловолосый симпатяга. Они сидят в старенькой «Ниве-Шевроле», прощальном привете американского империализма, на фоне пламенеющего заката, в чистом поле с разбросанными там-сям стогами сена.
Сказочная повесть.На замерзшем стекле я одними губами читаю битву гладиолусов и тюльпанов; оледеневшие от ненависти, они устремились друг на друга, разбивая в бахрому, в изморось нежнейшие лепестки. Спутались колючками, рванулись и погибли. Мигнул светофор; зеленым залило свет очей моих. Тяжелые веки, гудение трансформатора, холодный поручень у горла. Глянцевый, инфантильно чистый в оттенках — в отсутствии оттенков, — и легкий сон: голова казнимого перед казнью наголо выбрита, вымазана зеленкой. Голова молода, ей нет и тридцати..