Ангелы по пять

Дочки Алевтины – пухленькая, белокурая и постоянно растрёпанная пятилетняя Муся и симпатичная, с веснушками и косичками, но по-южному рано оформившаяся двенадцатилетняя Оля – целыми днями сидели в этом импровизированном дворике со своими подружками. Они играли или что-то делали по хозяйству на веранде, где стояли керосиновые печки, а иногда большой толпой шли на пляж и там обязательно навещали Сергея и Антона, окружая их многоцветной девчачьей компанией. При этом Оля и её худенькая, нескладная подруга Ира на правах хороших знакомых присаживались к подстилке парней поближе, принимая участия в игре в «дурака» или – чаще – каких-то жизненных разговорах. И у Сергея, и у Антона такие задушевные разговоры с женским полом всегда почему-то происходили довольно просто и откровенно, ну, а уж тут им казалось, что они способны поведать малообразованным юным провинциалкам что-то чрезвычайно важное и интересное про свою взрослую студенческую жизнь. И девчонки действительно хотели подробно знать об этой жизни, особенно – про городских подружек Сергея и Антона, с пристрастием, не по возрасту серьёзно задавали парням какие-то совсем неожиданные вопросы, как они говорили, «про отношения»:

– И ты у неё в общежитии остался? А остальные девочки в комнате что сказали?

– А Марина – у ней стрижка удлинённая или «сэссун»?

– Что тебе её папка после всего этого сказал?

– И совсем-совсем не ссорились после этого, уже полгода?

– Света – она маленького роста, да? Выше меня?

Даже маленькая Муся внимательно прислушивалась к такого рода разговорам, копаясь в серовато-разноцветной гальке или расчленяя медуз. Видимо, Мусе слушать «про отношения» было вполне привычно, в первую очередь из уст мамы Алевтины, с её явно не состоявшимся женским счастьем.

Вечерами Сергей, Антон, Оля и Ира гуляли по длинной бетонной дорожке вдоль пляжа, вроде как набережной, заполненной тихими, сосредоточенными друг на друге парочками или, наоборот, шумными нетрезвыми компаниями, в пылу безудержного веселья орущими песни под гитары и без них. А однажды им навстречу попался даже целый караван с разбитными девицами, сидящими на плечах своих кавалеров – просто шедевр дуракаваляния. Иногда ходили в летний кинотеатр. Кино – здесь это было целое событие: во-первых, не каждый день, во-вторых, в основном старое и плохого качества, а то, ко всем этим достоинствам, ещё и индийское. И если девчонки были вполне согласны и на такое развлечение, то парни презрительно отказывались, и «хозяйки» оставались с ними из солидарности. Поэтому часто сидели в темноте на крыльце общаги, дышали наконец-то остывающим вечерним воздухом и опять же о чём-то болтали. Бывало, после долгого рабочего дня к ним присоединялась и Алевтина, тоже их расспрашивала, но и про себя охотно рассказывала: в её историях в основном присутствовали бывшие пьющие мужья и наглые отдыхающие со своими бесконечными дурацкими требованиями.

В один из таких вечеров Оля вдруг взяла в темноте Сергея за руку и начала медленно, еле ощутимыми прикосновениями перебирать ему пальцы, периодически вставляя какие-то слова в общий разговор. Сергей при этом сидел совсем онемевший…

– А давайте завтра устроим пикник на вон том холме, – вдруг сказала Ира, – я у мамки возьму вина классного, «Чёрный доктор». Она из совхоза приносит, я знаю, где оно у ней стоит – в бидончике, отлить можно.

– Да, вы такого и не пробовали, – поддержала её Оля. – Говорят, оно такое редкое и полезное, что всё за границу посылают.

Парни, естественно, были не против, и на следующий вечер, когда стемнело, небольшая компания отправилась на один из недалёких холмов, на котором стоял казённый металлический обелиск – памятник погибшим солдатам. «Чёрный доктор» – для конспирации – Ира принесла в термосе, а ребята припасли ещё и бутылку венгерского «Промонтора». В матерчатой сумке у Оли были рыбные консервы, хлеб и какая-то незамысловатая посуда.

Сели на самом краешке холма в пахучую хрустящую сухую траву, спиной к обелиску, в неярком свете непривычно низкого и очень звёздного неба. Снизу – невнятная музыка и мерцающие огоньки посёлка, а за ним – гора, совсем как бумажная декорация, и чуть-чуть блестящая большая темнота притихшего ночного моря.

Сочетание сладкого вина и консервов было, конечно, довольно странным, впрочем, и сама компания, и место – также. «Чёрный доктор» действительно показался вкусным, правда, уж слишком насыщенно сладким, но впечатляло, вероятно, не само вино, а то, чтó девчонки рассказывали про него. И про целебные свойства, и как оно доставалось, потихоньку выносимое работниками из ближайшего винодельческого совхоза, где работали многие жители посёлка.

Оля опять сидела близко от Сергея, чуть впереди. Она смотрела на море, а он смотрел в полумраке на её ухо, чувствовал слабый тревожный морской запах от её кожи, платьица и волос и боролся с жутким желанием крепко прижать её к себе – только руку протяни. Она даже заныла, эта рука, и холодело внутри от таких мыслей.