Ангелы по совместительству

Коварный монстр! Все вокруг чисто и благолепно — не сыпется штукатурка, не гнутся стропила, не темнеет стекло. Дюжина молодых саженцев продолжает расти в парке как ни в чем не бывало. Не ржавеют замки на сокровищнице, нетленным лежит на императорском складе годовой запас риса и овса, вино в кувшинах не теряет вкуса. Но стоит в огражденном стенами пространстве раздаться биению сердца…

Капитан Ридзер походил вдоль ограды, побренчал амулетами и быстро вернулся.

— Карантинный феномен, как он есть! — довольно констатировал колдун. — Хищное Эхо.

— Надежды нет? — голос Номори дрогнул.

— Ну почему же! Нежить-то как раз не проблема…

Ингернийцы понимающе переглянулись.

— Дело в том, что справиться с карантинным феноменом может только один из нас, — вымучено улыбнулся господин Мерсинг. — Осталось убедить его немного поработать.

Номори воздержался от комментариев. Он вообще не представлял, что заставляет тронутых порчей вкалывать в поте лица, когда все необходимое можно отнять силой. Хорошо хоть личностью Аната'Зирона ингернийцы не интересуются! Номори не представлял, что в таком случае ему говорить.

Старейшина уважительно поклонился:

— Сообщите мне ваше решение как можно скорее. На все сопутствующие вопросы может ответить мой заместитель, Ана'Тулле.

Всю обратную дорогу ингернийцы спорили. Нет, не о способе изгнания чудовища, перед которым императорскому рыцарю оставалось бы, молча, отступить. О том, как подвигнуть на нужное деяние молодого колдуна (Номори его помнил — дружелюбный юноша, нагловатый, но это у тронутого порчей в крови). Возникало ощущение, что нежить мельче.

Старейшина собрал все мысли о проклятой усадьбе, пайках и голодающих шахтерах вместе и задвинул в дальний уголок сознания. Тут он все равно ничего больше сделать не может. Где еще может подкарауливать их неназываемый злодейский замысел? Надо напомнить секретарю об обязанностях — списка официальных мероприятий у Номори до сих пор нет.

Так бы и лежал всю жизнь кверху брюхом. Хорошо!

В одной гостинице с отрядом Ридзера я останавливаться не стал: во-первых, рожи армейских экспертов надоели мне до тошноты, во-вторых — дурные воспоминания. Резонно рассудив, что белый в плохом месте жить не станет, я заселился в тот дом, который облюбовал для себя Лючик. Владелец жилища был в некотором замешательстве, обнаружив нового жильца, но возражать не стал (требовать плату за постой, кстати, тоже). Пришло время вкушать положительную сторону са-ориотских традиций.

Мою драгоценную особу разместили в тенистом дворике, обложили подушечками и принялись ублажать. Стоило скинуть с ног сапоги, как на их месте тут же оказались мягкие туфли. Одежда как-то сама собой оказалась выстирана и заштопана, Макс — аккуратно расчесан (они что, не поняли, к кому лезут?). Около ложа всегда стоял холодный мятный чай и какие-то сухарики, в поле зрения мелькал мой непоротый брат, за перемещениями которого неусыпно следил Шорох (или я за себя не отвечаю). Единственным моим конкурентом оказался младенец, зычно требующий жрать и спать. Хорошо.

Через двор с тихим шорохом тек ручеек местных жителей, приходящих сказать хозяйке привет и поглядеть на иноземного колдуна (и зомби). Я не возражал — все они приносили в дом какой-нибудь гостинец, а это было актуально, потому что в харчах наблюдалась явная недостача (самоцветами у градоправителя был забит целый сейф, а рис выдавали по полстакана на рыло).

Естественно, мое привилегированное положение порождало зависть и попытки испортить кайф. Понимая, что в одиночку им ничего не светит, недоброжелатели пошли на дело, сбившись в банду — местный чиновник, Ли Хан, Ридзер и куратор до кучи (иначе бы я их просто избил).

Вперед выпустили самого наивного. Кунг-харец принялся улыбаться и кланяться.

— О, досточтимый господин, почтивший своим визитом наше недостойное селение! Не желаете ли употребить свою силу супротив гостей, кои нежеланными являются к нам ночью?

Я честно обдумал его вопрос. Бойцы Ридзера, дорвавшиеся до денежных заказов, вкалывали день и ночь, что-то зачищая, заряжая и переустанавливая (кажется, Браймер подрядился заменить городские отвращающие амулеты, все разом). Но мне доля в их трудах полагалась в любом случае, а одному заработать больше не получится, как ни крутись. Так стоит ли напрягаться?

— Нет, не желаю. Я — алхимик!

Са-ориотец опешил, Питер печально вздохнул (явно перебирая в уме какие-то доводы). Как ни странно, верные слова первым нашел Ридзер.

— А пахлаву медовую, с орехами ты хочешь? — хмуро поинтересовался у меня капитан.

— Хочу.

— Ан нету! И овес на исходе, скоро будешь просо жевать.

Ничего против пшенной каши я не имел, но ведь ее станут подавать без молока и масла, с одними травками (и хорошо, если с солью). Так дело не пойдет!

— Ладно, займусь на днях, — пахлава ты моя, пахлава, — сегодня схожу, осмотрюсь на месте.

Городской чиновник снова заулыбался:

— И да наполнит господь могуществом ваши руки! Паланкин будет ждать вас у ворот.