Ангелы смерти. Женщины-снайперы. 1941-1945

Однако у Жуковой была мечта — попасть на фронт. Поэтому она вместе с лучшей подругой Валентиной Шиловой пошла на двухнедельные курсы «Всевобуча» с отрывом от производства, успешно закончила их. Затем летом 1943 года добилась в горвоенкомате направления в Центральную женскую школу снайперской подготовки, хотя ей и не исполнилось 18 лет. Вместе Валей она поехала в Подольск. В Школу их зачислили, только, к большому огорчению девушек, они попали в разные роты. Жукова очутилась в третьей роте, а Шилова из-за своего малого роста — в четвертой. Видеться часто они теперь не могли, да и жизнь в Школе оставляла не слишком много времени для отдыха.

Шесть дней новобранцы находились в карантине и занимались тем, что набивали резаной соломой матрасы и подушки для себя.

«Первые яркие впечатления связаны с походом в баню, — писала потом в своих воспоминаниях Юлия Константиновна Жукова. — Нас вывели на плац, приказали построиться в колонну и повели в баню в Подольск. Это было зрелище! По-моему, мы больше напоминали цыганский табор, нежели военный строй. Ходить в строю, строго выдерживать равнение еще не умели, наши ряды путались. Одеты все были кое-как. Ведь мы понимали, что гражданскую одежду придется бросить, поэтому дома, собираясь в дорогу, надевали самое плохое и ненужное. Девчата громко переговаривались в строю, обменивались впечатлениями. Командиры тщетно старались навести порядок, но никто не слушал их…

В бане нас ожидал сюрприз — целая бригада парикмахеров. Ловко орудуя ножницами и бритвами, они всех подряд стригли почти под “полубокс”. Девчата не хотели расставаться со своими прическами, пытались сопротивляться, кто-то даже пустил слезу, но здесь этот номер не проходил. Всем сделали одинаковые прически, все стали похожими на мальчишек и как будто на одно лицо…

После бани нас обмундировали. В первую очередь выдали нижнее белье: белые широкие и длинные, почти до колен трусы из бязи со шнурком на поясе вместо резинки; бязевые мужские нижние рубашки с длинными рукавами и завязками у горла; байковые портянки. Затем — хлопчатобумажные брюки и гимнастерки, брезентовые ремни, кирзовые сапоги с широченными голенищами, шинели и шапки-ушанки. Все нескладное, зато новое, кроме — шинелей и шапок. При этом надо было не просто взять и надеть одежду. Каждому предстояло подобрать ее себе по росту. Пока занимались нижним бельем, все было нормально. Но когда дело дошло до верхнего обмундирования, начался настоящий спектакль. В тесном предбаннике мы примеряли один комплект за другим, менялись то брюками, то гимнастерками… Больше всего возни было с портянками, которые никак не удавалось навернуть более или менее сносно. Девчата толкались, шумели, хохотали, дурачились.

Наконец, все утряслось, мы оделись и вышли на улицу строиться. Все-таки одинаковая для всех военная форма сильно дисциплинирует. Мы представляли собой совсем иную картину, нежели несколько часов назад. Отмытые, подстриженные, одетые в солдатские мундиры, мы вдруг почувствовали себя иначе и держались уже по-другому. В строю старались соблюдать равнение, шагали в ногу, не разговаривали…»^{34}

Девушки были готовы принимать казарменную жизнь такой, как она есть. Все они пришли в ЦЖШСП добровольно, с огромным желанием научиться воевать, освоить сложную военную профессию и потом безжалостно истреблять врагов своей страны. Командование Школы тоже имело определенную задачу: внушить курсанткам правила армейской службы, выработать у них аккуратность, точность, дисциплинированность, умение беспрекословно подчиняться приказам вышестоящего начальства. Однако как это будет происходить, новобранцы не догадывались.

«Казалось бы, простое дело — заправка постелей, — продолжает свой рассказ о пребывании в Школе Юлия Жукова. — Но когда начали это делать, то не сразу получилось. От нас требовали так уложить одеяла и простыни, чтобы на них не было ни морщинки, ни складочки, иногда даже приходилось шомполом выравнивать. Подушки ставились в ряд таким образом, чтобы ни одно “пузо” не выпирало, а ведь они были, как уже говорилось, набиты соломой. Вафельные полотенца выкладывались около подушек треугольниками, притом их основания должны были образовывать прямую линию. Если старшина при проверке обнаруживала недостатки в заправке постелей, то все, сделанное с таким трудом, безжалостно ломалось, и приходилось делать заново. Теперь даже представить себе не могу, как мы умудрялись создавать идеально ровное сооружение из десяти постелей, стоя на втором ярусе и согнувшись почти пополам.

Еще тяжелее было научиться буквально за считаные секунды одеваться и обуваться, правильно навертывать портянки, пришивать подворотнички.