Ангелы спасения. Экстренная медицина

Однако со временем ситуация менялось. В конце семидесятых пункты скорой помощи начали испытывать перегрузку, а требования к качеству их услуг стали повышаться. Больницы начинали сознавать, что им нужны врачи, готовые чаще работать в ER. Так появились компании, которые специально подыскивали персонал для работы в отделениях скорой помощи. Обычно они присылали ординаторов – врачей, еще проходящих обучение, – наподобие меня во времена работы в Университетском медицинском центре.

Затем некоторые из этих врачей, работавших в ER посменно, начали понимать, что такая специальность им нравится, и переходили туда на полный день, а не в дополнение к своей обычной практике.

Я оказался как раз из таких. Три или четыре года я проработал в пункте скорой помощи дежурным, и вот однажды, пропалывая с женой палисадник, вдруг объявил: «Наверное, я брошу педиатрию и перейду в скорую помощь на полную ставку». Что-то как будто щелкнуло у меня в мозгу, и решение тут же было принято. Медицина экстренной помощи и я были чем-то похожи. Никто не мог предвидеть возникновения новой медицинской специальности, а я не предполагал, что захочу ей заниматься. Однако экстренная медицина, которая с тех пор превратилась в мощное направление медицины общей, быстро набирала обороты, и я стоял у самых ее истоков. Поэтому, когда меня спрашивали, кем я работаю, я уже не упоминал о педиатрии. Я говорил, что работаю «врачом экстренной помощи», потому что так это тогда называлось.

Поначалу такая специальность многих удивляла. Обычные врачи смотрели на нас с опаской. С какой стати кому-то захочется работать полный день в подобном месте? Наверняка с ними что-то не так. Должно быть, какие-то проблемы. К нам относились как к профессиональным ковбоям или цирковым акробатам. А может, просто не понимали.

Однако за прошедшие двадцать лет рост числа врачей, готовых работать полный день в ER просто потому, что им там нравится, привел к накоплению знаний, относящихся конкретно к экстренной медицине. Стали выходить статьи, публиковаться книги; была учреждена общенациональная профессиональная организация – Американский совет врачей экстренной медицины; организовывались ординатуры; появился специальный экзаменационный совет, который получил право выдавать дипломы по экстренной медицине. Проводились впечатляющие научные исследования, совершившие настоящую революцию в области лечения травм, реанимации, обеспечения дыхания – и многих других.

По мере развития событий мы из врачей скорой помощи превратились в докторов экстренной медицины, то есть выделились в собственную специальность. Одновременно изменилось и наше место работы: теперь это был не ER, то есть пункт скорой помощи, а отделение экстренной медицины.

Процесс оказался нелегким. Врачей, стоявших у его истоков, многие из которых уже ушли на пенсию или скончались, можно по праву считать героями медицинской профессии.

В наше время врачи экстренной медицины не любят, когда их называют «скорой помощью». И работают они в отделении экстренной медицины, а не в каком-то там пункте. Это справедливо: они заслужили свои почести. Да, мы больше не цирковые акробаты.

И тут мне придется извиниться перед читателем. В этой книге я частенько называю свое место работы «скорой помощью». Именно здесь я провел большую часть жизни. Хотите знать, почему? Во-первых, уж не знаю, к добру или к худу, благодаря телесериалам и кино, то место, куда срочно доставляют пострадавших, по-прежнему называется скорой помощью – ER. Во-вторых, от своих коллег-хирургов мы научились тому, что, пускай для нас и организовано целое отделение, с больным мы работаем в отдельной палате, то есть все в том же пункте. И наконец – только никому не говорите! – по вечерам, укрывшись у себя дома, я радуюсь, что стал врачом скорой помощи. Все-таки здорово работать в цирке.

Тем не менее когда произошла эта история, я еще считался педиатром и только изредка дежурил в ER. Случалось, что дети в те времена болели по причинам, которых ныне не существует. Первым в списке шел микроорганизм под названием Haemophilus influenzae. Возможно, вы слышали о так называемой гемофильной инфекции, или ХИБ. В наше время практически все дети в США привиты от этой болезни. Но тогда о поголовной иммунизации против ХИБ можно было только мечтать.

Мы часто сталкивались с ее проявлениями. (Я говорю о ХИБ-инфекции в прошлом времени, но полностью она не исчезла. Просто чем больше детей получают прививки, тем реже мы с ней сталкиваемся.) А были они трех видов.

Чаще всего к нам поступали дети с ушной инфекцией. Тут все просто: раз у ребенка температура, загляни в уши. Гной за барабанной перепонкой? Выпиши амоксициллин. Все, следующий. (Резистентность к антибиотикам? Нет, не слышал – тогда было именно так.)

Второй вариант развития ХИБ встречался гораздо реже, но представлял куда большую опасность. Она являлась одной из наиболее распространенных причин менингита. И тут уже требовалась экстренная помощь.