Ангелы Тьмы

— Познания самого Императора были велики. Именно это позволило ему создать нас, он имел представление о страшных опасностях, которые подстерегают человечество, и предвидел решение. Вы, родившиеся и выросшие в теперешние непросвещенные времена, те, которые стали космодесантниками и боролись целиком в пределах известного вам Империума, не в состоянии понять мою точку зрения. Ваши виды на будущее извращены, потому что вы взираете на них поверхностно. Даже ваши хроники менялись на протяжении тысячелетий, их переосмысливали, подвергали цензуре, переписывали, и теперь они стоят не больше, чем детские сказки на ночь.

— Итак, ты, наделенный мудростью человек из прошлого, утверждаешь, будто знаешь путь в будущее? — презрение снова прозвучало в голосе Борея, его лицо исказила насмешливая гримаса. — Я уже слышал про эту твою манию, и высокомерия ней не убавилось с тех пор, как ты реализовал свои взгляды и устроил тиранию на Тарсисе.

— Эта точка зрения не имеет ничего общего с Тарсисом, её рамки гораздо шире, — возразил Астелян. — Все произошло ещё до ереси Хоруса, изменения начались с приходом примархов.

— До этого у нас дело ещё дойдет. Сначала расскажи о времени, проведенном тобой на Скаппе Дельве.

— Поначалу у меня в уме не укладывалось, как сильно изменилась галактика, потому что сам-то я остался прежним во всех отношениях, — сказал Астелян, с трудом подбирая слова, чтобы выразить свои чувства. Как он мог объяснить, что это значит, обнаружить, что галактика сама собой вдруг постарела на десять тысяч лет?

— Хотя никто уже не возглавлял Великий Крестовый поход легионов, экспансия и завоевания человечества продолжались, и Империум распространился более чем на миллион миров, — Астелян сделал паузу, ожидая, что его прервут, но Борей, кажется, обошелся без своих обычных коротких реплик и позволил ему продолжать.

— Я радовался, что мечта Императора до сих пор жива, пока не прочитал больше, и не переговорил со священниками, техножрецами и советниками. Я увидел, что огромное здание рушится, изнемогая под собственной тяжестью, что Империя теряется пред собственной сложностью. Я видел фракции, междоусобные конфликты, власть переходила из рук в руки, её делили частные лица и безликие, непонятные организации. После ухода Императора даже примархи не сумели продолжить то, для чего они были предназначены. И когда все они умерли или пропали без вести, от главного идеала Императора осталось ещё меньше.

— Итак, ты дошёл до ненависти к Империуму, который когда-то сам создавал, позавидовал власти, которая теперь принадлежала другим? — спросил Борей, обвиняя.

— Я не ненавижу Империум, мне его жаль, — объяснил Астелян, пристально глядя на Борея и тем показывая, что самого капеллана он жалеет почти так же. — Миллиарды адептов пытаются найти в этом смысл, их повелители в цитаделях, вплоть до великих домов Терры, лорды которых претендуют на власть во имя Императора — все они не могут контролировать то, что сами же и создали. У человечества больше нет лидеров, есть лишь слабые люди, которые отчаянно пытаются удержать то, что имеют. Да, немногие просвещенные личности все же были, такие, как Махариус, который возжег факел и попытался отодвинуть тьму, но галактика, в которой они жили, не терпит героев. Она поддерживает безликую посредственность и отнимает у человека право стремиться к славе.

— Все же наибольшую угрозу для Империума представлял Хорус, — возразил капеллан, — Он был наделен силой, о которой ты говоришь, получил абсолютные полномочия от Императора, ему доверили вести человечество вперед, в новую эпоху. Когда ты сам получил лишь малую меру такой власти, она испортила тебя, и ты превратил Тарсис в кладбище. Согласитесь, такая власть не для одного человека!

-Это то же самое горестное отсутствие мужества, которое охватило Тарсис во время восстания, — прохрипел Астелян. — Страх, который душит человечество, лишая решимости пойти на риск и добиться всего, что людям принадлежит по праву. Робость и колебания стали править Империумом. Вами движет страх перед неведомым, вы в плену сомнений, скованы собственным стремлением к безопасности и предсказуемости. Ваш образ мыслей отравлен вредным влиянием мелких испытаний и невзгод.

— И тогда ты решил изменить все это, перековать Империум в ту форму, которая, по-твоему, соответствует его изначальной цели, — прорычал Борей.

— Мои амбиции никогда не доходили до подобного самомнения, такое пристало только Императору, — Астелян энергично затряс головой, — Но я думал, что могу зажечь огонь, свет маяка для тех, кто пытается вырваться из оков, хочет сразиться в великой битве во славу Империума, а не просто ради его выживания.

— И поэтому тебе необходимо было покинуть Скаппе Дельве, — Борей попытался вернуть допрос в русло истории жизни самого Астеляна, — Ты ничего не мог поделать, пока находился в удаленном мирке шахтеров, там не было ни триумфальных побед, ни славных битв, которые можно выиграть.