Ангелы времени

— Имраэлю дали в помощь целую когорту гениев. Почему идея спасения изначально развивалась только в одну сторону? Я о строительстве кораблей-ковчегов. Неужели не было ни одного альтернативного проекта?

— Я… я не знаю… Представь себе, что не знаю… Но, Боже мой, у нас с тобой может появиться проблема, теперь уже у нас, понимаешь!

— Какая, Сулла?

— Война с Лобсангом Пуритрамом. Он не даст остановить проект строительства кораблей. Ты знаешь, что он назначен регентом Королевского Двора. Все Их Величества, принцы, герцоги и герцогини уже за пределами системы, пьют дорогие вина с цукатами. Но это даже не самое печальное… Королевская разведка доносит сведения об участившихся случаях захвата звездолетов. Пираты с Гнилого Яблока тоже хотят экспортировать свои драгоценные тела из системы. Уверен, что так же настроены и утильщики Пестрой Мары. Одним словом, миры борются за свои жизни, и некоторые делают это весьма злобно. Никто не отступает. Кровавые стычки становятся все кровожаднее. Разве их можно успокоить? Наши монархисты и республиканцы астероидов едва терпят друг друга. Чтобы совершить хоть мало-мальский переворот в сознании приговоренного человечества, нужна не только идея, нужен апологет, живой харизматический символ, образ, миф… Это не я придумал, Дамиан, это история и психология веры. Твой проект ошеломителен. Но если ты сам не станешь проповедником и страстотерпцем — в него никто не поверит!

— Ты что же, предлагаешь стать мне мучеником своей идеи? Мы в каком веке живем, Сулла?

— А при чем, скажи на милость, здесь век! — Мануситха наконец поднялся со своего эротического кресла, оттолкнул его ногой. Что-то жреческое, торжественное и вместе с тем заговорщически хитрое проступило в его облике. Кажется, он знал ответ на все, вернее, он знал, как следовало действовать, и он решился произнести, сказать об этом в абсолютной и тонкой надежде, что друг поймет его слова — слова-код, слова — лабиринт для путеводных нитей:

— Я не смогу тебе гарантировать безопасность, Дамиан, ни здесь в Академии, ни в Королевском Дворе. Более того, я постараюсь натравить на тебя и Лобсанга, и республиканцев, и царьков Гнилого Яблока, и князей Поющей Нимфы, и теократов с Громоподобной Наковальни, да и Снежная Лада, вероятней всего, объявит тебя политическим изгоем, но… Но послушай меня, Гомер… У тебя будет много друзей. Они сами всегда отыщут тебя и помогут во всем. Ты не должен расслабляться, ты не должен сдаваться инквизиторам. Вооружись, укради какой-нибудь хорошо оснащенный фрегат. Заставь всех гоняться за тобой и не забывай о проповеди. Пусть твоя жена будет рядом с тобой всегда, и вы пройдете этот ад вдвоем…

Гомер побледнел как белая стенка, он никогда не мог бы себе вообразить еще и такой сценарий, все эти «тяжкие», в которые следовало пускаться. Когда-то у него уже были «тяжкие», неужели и теперь? Ведь Мануситха не шутил. А шутил ли он сам, Гомер, когда стремился сюда? Вот, значит, какое творчество выходило, вытекало из его идеи!

— Что же будешь при этом делать ты, Сулла? — спросил он, собравшись с духом.

— Я?! — Мануситха неестественно, без малейшей улыбки рассмеялся. — Я думал, ты понял!

— Еще нет. Помоги понять.

— Я попробую воплотить твое безумие, друг Гомер! Я буду суфлером на этом спектакле, но ты, Гомер, ты будешь актером.

— Значит, в «спектакле», Сулла?

— Да, в спектакле.

— Спасибо, что не сказал в фарсе.

— Уж это вряд ли, — парировал Мануситха. — Но никто не знает, как все обернется. Никто. Ни я, ни ты, ни зрители. Каждый рискует не дожить до финала. Игра проста и ужасна, но эффекты… Эффекты дорогого стоят!

— Ты уверен, Сулла?

— Уверен. Хотя по временам тебе так казаться не будет. И это я тоже должен обещать. Твою слабость и смятение и даже то, что вокруг могут оказаться одни враги, циничные и беспринципные.

***

Да, Мануситха был прав. Осуществить такую идею без веры в нее, без публичного столкновения, без подвижничества, граничащего с ажиотажем, без обречения себя на скитания и преследования было невозможно.

Гомер почему-то вспомнил сюжет одного древнего романа, где герой, узнав о том, что ему остается жить считанные месяцы, решил творить добро. Разумеется, он тут же записался во враги всем своим бывшим дружкам. Но и те, кто когда-то пострадал от него и его выходок, тоже не могли принять в нем столь неожиданную перемену. Как выяснилось, главным вопросом для героя стало доверие, притом со всех сторон, ведь он не мог оставаться подлецом для одних и благодетелем для других.

В результате долгих перипетий и приключений этот невероятный парень нашел-таки духовное золотое сечение и обрел благодать, и тогда судьба дала ему еще один шанс.

Финал романа оказался и счастливым, и трагическим. Никакой смертельной болезни у героя не обнаружилось (врачи ошиблись), но вмешались некие сторонние, провиденческие силы… Герой гибнет под колесами автомобиля и оказывается в тонком мире среди исторических персонажей разных времен. Все они рассказывают ему свои истории. Но истории эти, отличные лишь в деталях, повторяют его собственную жизнь.