Ангелы времени

— Но я уже рассказал! То есть я озвучил нимфеанам идею принудительного инъекцирования теократов. Под каким, по-вашему, предлогом я могу пригласить на полигон мирных жителей?!

— Вопрос резонный, — в разговор вступил мэтр Флориан. — Однако представьте, князь, что моя родная планета уже несколько месяцев находится под угрозой вторжения теократов. Как, по-вашему, должна реагировать Гильдия на те же самые страхи, что испытываете сейчас вы?

Каспар принялся обходить стол кругами, по временам останавливаясь и рассматривая в обзорные окна полигон — серую выжженную землю, мало чем напоминающую его цветущую планету. Эта пепельная равнина — настоящий девственный вид и облик Поющей Нимфы… Что же ответить собравшимся? Как поступить?

Они провожали его взглядами. Они молча сопереживали ему, еще не привыкшему принимать бескомпромиссные решения.

Неожиданно с места поднялся Гефестиан Кумар. Этого седого, простого вида человека, хромавшего на одну ногу, в зале знал только сам князь, Натан Муркок и сидевший рядом экзотически одетый капитан-предводитель, сын адмирала Оди Гулливер-Черепок.

— Прошу прощения у уважаемого собрания, и вы, князь, извините… Я не очень понимаю, зачем меня пригласили сюда… Я не вхожу ни в какой Парламент, и мысли мои далеко отсюда, князь, вы знаете…

— Как ваше имя, представьтесь, — попросила Терциния, сидевшая между своим любимым Дарием и обновленным кибером Моисеем.

Каспар Дереш подошел к Гефестиану.

— Господа, этот человек спас жизнь мне и той девушке, которую я люблю больше всех на свете. Этот человек вернул честь дому Дерешей. Представляю вам моего личного друга, предводителя повстанцев Гефестиана Кумара!

— Вы хотели нам что-то сказать, уважаемый Гефестиан, — Дарий Скилур поднял руку.

— Вы говорите: куклы! Манекены! Или как их еще назвать… Добровольные статисты. Что вы скажете, если я найду вам таких людей и приведу их сюда на базу? Как ваш совет посмотрит на такое предложение?

— Кто эти люди? — спросила Терциния.

— Вся моя армия, госпожа. Около пяти тысяч человек. Я знаю, молодой князь дарует нам свободу, и очень скоро мы покинем систему на четырех каравеллах, которые ждут нас на орбите. Больше всего на свете мы хотели свободы. Свободы от государств, от собственных страхов… Мы боролись за эту цель, мы ее заслужили. Я от всей души ненавидел теократов. Я отлавливал их по всем орбитальным базам, на всех кораблях и терминалах, разоружал и свозил сюда, как диких псов. Я понимаю ту цель, которую вы ставите… Вы хотите лишить их агрессии, их запрограммированности… Надеюсь, господа добрые, у вас это получится. Поэтому, князь, воспользуйтесь моими повстанцами. Они верили вам — вы их не обманули. Они поверят вам еще раз. Вот мое слово!

— А вы сами, верите в нейроквантовое спасение, Гефестиан? — вопрос Терцинии, наверное, хотели задать друг другу многие сидевшие за столом.

— Это напоминает вопрос о том, верю ли я в Бога! Да, я верю, но больше всего я верю в свободный космос, — ответил Гефестиан без малейшего лукавства.

— А вы знаете, какой он там, за пределами системы?

— Нет. Но хочу узнать.

— Хотите, я расскажу вам?

— Это мое самое большое искушение, госпожа… Самое большое. Надеюсь, я не успею его растерять, прежде чем здесь все закончится.

***

Вне всяких сомнений, пуля Симона Креза должна была отправить Атиллу Левита на тот свет. Теперь он хранил ее в кармане, как сувенир и напоминание о случившемся. После инъекции нейрокванта «вестница смерти» вышла сама — организм вытолкнул ее, как чужеродного паразита. Канцлер был поражен и не находил слов для выражения своей благодарности мэтру Ронсару.

В тот момент они могли бы разрешить ситуацию быстро и просто — разоружить всех, кто был на платформе, но мэтр Ронсар думал иначе и удержал канцлера от гневного порыва. Нужно было дать возможность развернуться конфликту во всем объеме, наблюдать со стороны. И такой стороной мэтр Ронсар считал Пеструю Мару. Оставаться в Республике, без поддержки гвардии, при угрозе вторжения теократов…

Все эти мысли приходили на ум канцлеру, и он не переставал ими делиться с советником, пока тот уверенно вел его по пустующей транспортной магистрали внутри огромного инженерного комплекса, похожего на разрезанный многоэтажный пирог, в поперечных линиях которого, как в гнездах кассеты, были вложены восемь новехоньких Ковчегов Спасения. Корабли на стапелях возвышались над уровнем на две верхних палубы, еще четыре были объектами обозрения на нижних уровнях. Именно здесь обычно совершались посадки тех, кто покидал систему Нектарной навсегда. Атилла Левит вспоминал, что здесь творилось, когда наступали такие дни… Провожающих сюда не пускали.

Уже закончилось действие нейрокванта, за время действия которого они успели посетить медицинский блок, где мэтр Ронсар попытался воспользоваться сканером и осмотреть рану канцлера. Но никакое оборудование их не слушалось. Медкиберы даже если и воспринимали команды, ответить ничего не могли и казались просто «мертвыми», застывшими в патоке полного замедления всех своих логических цепей.