Ангелы жатвы

Она в моих объятиях. Принимает это. Принимает меня. О, я мог бы умереть вот так.

Не раздумывая, я наклонился и поцеловал ее в макушку, и она еще теснее прижалась ко мне, словно искала защиты.

Мне это нравилось.

Более чем.

Как, черт возьми, мне до сих пор удавалось не испортить все?

Успеешь испортить, Икс. Как только ей откроются твои истинные планы, тогда все и рухнет.

Ангела

После моей истерики мы с Иксом вернулись в кухню. Я съела приготовленную им рыбу – очень вкусную, и выпила виски. Много виски. Только притупление чувств, казалось, могло удержать меня от глупых или дерзких поступков.

Но алкоголь не мог действовать долго; моя сила очистила организм так быстро, насколько это было возможно.

Я откинулась на спинку дивана, куда мы переместились. Настоящий диван оказался в двух шагах левее своей иллюзии. Я закинула ноги Иксу на колени, наслаждаясь кратким мигом паники в его глазах, прежде чем он догадался, какой должна быть естественная реакция. Было что-то невинное и соблазнительное в этом его невежестве.

– Так что же за история связывает тебя с Жестокой Графиней? – спросила я, шевеля пальцами ног.

Он покачал в руке стакан с виски.

– Она нашла моего брата и использовала его как орудие шантажа, чтобы заставить меня работать на нее.

Теперь и я знаю, каково это.

Он глубоко вздохнул и, откинув голову назад, вытер губы. Его взгляд стал отстраненным.

– Жестокая Графиня долго пыталась завербовать меня. До того как перейти к ней, я был наемником. Хочешь верь, хочешь нет, но меня почти всегда нанимали хорошие парни, обычно для расправы с торговцами оружием, террористами и им подобными.

У него начала подрагивать нога.

– Я боролся со своей силой, со злостью и завистью к другим, но никогда не убивал невинных людей. Пока не…

Уголки его губ опустились.

– Когда Жестокая Графиня узнала о моих способностях и репутации, она захотела нанять меня. – Икс покачал головой. – Легче всего мне было отказать ей.

Запутавшийся парень боролся со своим убийственным даром; пытался сохранить в себе хоть каплю человечности. Было больно видеть, что все его усилия пошли прахом.

– Она возвращалась снова и снова, делала все более щедрые предложения, пока, наконец, я не сказал ей: «Нет такой цены, которая заставила бы меня передумать». – Он глухо усмехнулся. – Это был первый урок, который я усвоил в общении с Жестокой Графиней – она любит, когда ей бросают вызов.

До сих пор не знаю, как она нашла моего брата. Но она это сделала. Она прислала мне стопку фотографий Марка. Как он идет в класс, как ест, как засыпает в своей постели.

Икс закрыл глаза, нахмурился, вспоминая.

– Она нашла мою цену.

Мои ноги замерли у него на коленях.

– За последние два года я не нарушил ни одного приказа Графини, ни разу не дал ей повода снова втянуть моего брата в этот кошмар.

Сколько же бед он натворил… защищая своего младшего брата. Ради этого он пожертвовал остатками совести.

– Ни разу. До сих пор.

Палач

Как раз в тот момент, когда я подумал, что моя история окончательно отпугнула ее, Ангела приблизилась и нежно поцеловала в губы.

– Мне очень жаль, – сказала она. И только.

Я угрюмо кивнул.

Она забралась ко мне на колени и свернулась калачиком. Возможно, она думала, что, прижавшись ко мне, утешит меня. Мой член умолял не соглашаться на такое утешение. В ее позе не было ничего утешающего.

Ангела прижалась ко мне, и я подавил стон.

Она приподняла голову так, что ее нос потерся о мой.

– Я устала, – сказала она хрипловатым голосом.

Это был намек на сон? Или на секс?

Наши губы встретились.

Секс, определенно, секс.

Доведи дело до конца. Сделай ее своей. Ради всего святого, хотя бы прикоснись к ней.

Я обнял ее. Но, пока кончики ее пальцев скользили по моей груди, словно прощупывая каждую мышцу, я держал свои пальцы в узде.

Что, если я понимаю ее неправильно?

Я прервал поцелуй.

– Пойдем, покажу тебе твою комнату.

Ангела спрыгнула с моих коленей, и я вздохнул с облегчением, несмотря на несостоявшуюся близость.

Рядом с ней я боялся себя.

Потому что однажды она сбежала от меня, как и все остальные. Нечему удивляться. Я обращался с ней так же, как со своими жертвами. И, чтобы вернуть ее, угрожал расправиться с ее друзьями.

Но ведь она рыдала в моих объятиях, находя утешение.

Я остановился перед дверью спальни, и печаль сменилась злостью. Я мог расчленить человека, ничего не чувствуя при этом, но от одной лишь мысли о том, чтобы перейти границы, которых я никогда в жизни не пересекал, меня прошибал пот. Черт возьми, нужно было взять себя в руки.

Ангела вошла в комнату следом за мной и сладко зевнула – раз, другой, – вздрагивая всем телом.