Ангерран де Мариньи. Советник Филиппа IV Красивого

Таким образом, король уже со своей стороны мог щедрой рукой предоставить Ангеррану должность, источник дохода и фьефы. Использовав предоставленную Николя де Фревилем возможность и показав свои способности, Мариньи мог отныне обходиться без покровителей и посредников: действуя на глазах короля, он очень быстро добился неслыханных милостей и широчайших полномочий и, как мы увидим позже, сполна насладился ими через десять лет.

3. Характер и масштабы власти Мариньи

Чтобы оценить, какого размаха достигала власть Мариньи, мы обратились к трем типам документов, сопоставляя и согласовывая извлеченную из них информацию. Юридическая неоднозначность ситуации и отсутствие ее точного статуса лишают нас возможности обратиться к какому-либо документу, который дал бы недвусмысленные и точные ответы на все наши вопросы. Помимо официальной должности и предоставляемых ею прав и обязанностей Мариньи пользовался широчайшими полномочиями, не отраженными ни в какой его титулатуре. Поэтому выводы мы сможем составить только из изучения документов, сильно отличающихся друг от друга. Прежде всего это официальные документы суверенов, сеньоров и лиц облеченных государственными полномочиями, затем пометы (extra sigillum)в актах короля, к которым мы присовокупили также фрагменты найденных в отеле надписей на табличках, и, наконец это свидетельства современников Мариньи, изученные нами, во-первых, с точки зрения содержащейся в них информации, а во-вторых, с точки зрения высказанного или переданного автором общественного мнения.

Официальные документы сухо и точно сообщают нам титулы и должности интересующих нас лиц, которые теоретически должны соответствовать их роду деятельности. Здесь мы не брали в расчет тех документов, где Мариньи упоминается лишь как «Ангерран де Мариньи, сеньор де Менневиль» или «Ангерран, сеньор де Мариньи», поскольку это может пролить свет лишь на его положение в феодальной иерархии.

Чаще всего он поименован «рыцарем и камергером Короля» («miles et cambellanus Regis»), именно поэтому сам он называл себя «Ангерран де Мариньи, рыцарь и камергер господина нашего, Короля Франции». [516]Один раз в своей титулатуре он опустил слово «рыцарь», но это было продиктовано характером документа. [517]За редкими исключениями, в королевских актах его имя всегда фигурирует вместе с этими титулами; например, в 1305 г.: «наш рыцарь и камергер» («miles et cambellanus noster»); [518]в 1310 г.: «наш возлюбленный и преданный рыцарь и камергер, Ангерран…»; [519]также в 1314 г.: «наш возлюбленный и преданный рыцарь и KaMeprep». [520]В своем завещании королева Жанна упоминает его с теми же титулами, [521]то же относится и к Карлу Валуа, [522]Гоше де Шатильону [523]и Гастону де Фуа. [524]В письме королю кардинал Раймонд де Го отметил: «благородного мужа… вашего рыцаря и камергера» («noblem virurn… militem et cambellanum vestrum»). [525]Таким образом, с некоторыми изменениями в расстановке титулов называли Мариньи архиепископ Руанский, Бернар де Фарж, [526]епископ Пюи, Жан де Коммин, [527]нотариус Ами д'Орлеан и его коллега Жан Камель. [528]Очевидно, что если и королевские нотариусы, и писец знатного феодала или прелата, и папский нотариус, все эти абсолютно разные люди назвали Мариньи настолько четким и ясным титулом, то это означает, что и титулатура, и каждая из двух ее составляющих полностью соответствовали реальности.

Но как только мы покидаем пределы королевской администрации, четкость в определениях тут же исчезает; если крупные феодалы все же употребляют подобные титулы, то иностранные суверены с этим не считаются. В папских регистрах, за неимением утраченных булл, Мариньи назван «рыцарем» («miles»), [529]затем «камергером… Короля» («camellano… Regis») [530]и даже «камергером… Короля Филиппа» («ciambellanus Philippi Regis…»). [531]Наконец, Эдуард II в письме своему тестю упоминает «господина Ангеррана де Мариньи, вашего рыцаря» («dominus Ingelramus de Maregny, miles vester»). [532]Подобные свидетельства, исходящие от папы и английского короля, говорят нам и о том, какой представляли себе роль Мариньи при дворах иностранных суверенов. В мае 1307 г. при дворе у понтифика его еще воспринимают как обычного королевского рыцаря, ничем не отличающегося от других. После прибытия королевского двора в Пуатье сановные лица папского двора получше узнали Мариньи и увидели в нем одного из приближенных короля. Функция служащего в то время преобладала над остальными: именно ему, как мы увидим, было поручено заняться организацией пребывания двора. Совершенно естественно, что его стали воспринимать главным образом как королевского камергера, и титул рыцаря перестал появляться в документах. Напротив, Эдуарду II было известно, что Мариньи, являлся дипломатом, поэтому он не упомянул титула камергера, придавая ему очень малое значение.