Ангерран де Мариньи. Советник Филиппа IV Красивого

В «Романе об уродливом Лисе»персонаж Мариньи помещен в рамки морализаторского обзора всемирной истории. Автор «был современником' Мариньи и поэтому писал не со слов других. [540]Клирик, затем торговец, он жил в Труа, но немного поездил по стране и порой бывал в Париже. Таким образом, он передает нам то, что говорили в среде мелкой парижской буржуазии о королевском камергере как до, так и после его краха:

Ты видишь, Ангерран де Мариньи
Был так велик и так вознесся ввысь…
Он поднялся на столь высокую ступень;
Но все его желания ушли,
И надежды рухнули в мгновение ока.

[541]

Следующим, после могущества, мотивом, появляющимся во второй части того же романа, является влияние Мариньи на правящих особ: «Ангерран, которому король доверял более чем кому бы то ни было из своих советников» [542]и «он пользовался таким благорасположением папы, что вертел, как хотел, и Папой, и Королем». [543]

Другой хронист, который представлял себя как глас парижан, Жоффруа Парижский, писал:

О рыцаре, который жил в то время
И правил государством…
Поскольку в его ведении
Находились и король, и королевство, и папство.
Все они были в его руках;
Он вертел ими по своей воле…
Именно ему было доверено
Управление королевством…
Всем королевством он заведовал…
Король ничего не мог сделать
Против воли Ангеррана;
Тому, кто хотел поговорить с королем,
Нужно было идти к Ангеррану.

[544]

Эту последнюю идею подхватил также Жан де Сен-Виктор. [545]Народ шокировало то, что любой человек, желающий поговорить с королем, непременно сначала должен был обратиться к Ангеррану. Казалось, что камергер захватил власть в государстве. Жоффруа Парижский также обращает внимание на этот факт.

Историческая культура и умение дать политическую оценку в Сен-Дени находились на более высоком уровне развития. Последователь Гильома де Нанжи, творивший какое-то время спустя после смерти Филиппа Красивого, расценивает Мариньи как главного и основного советника этого короля, [546]он говорит о том, что Мариньи держал в руках бразды правления всего государства, «как майордом [547]», более того, все самые щекотливые вопросы решались с pro участием и все повиновались любому его указанию, как приказу своего господина. [548]Так, автор «Больших Французских Хроник»,желая выразить это положение вещей в двух наиболее подходящих словах, придумал ставшую знаменитой формулу, которую многие историки XVIII в. впоследствии воспринимали буквально: «Ангерран де Мариньи, его ‹короля› коадъютор и главный правитель королевства Франции», [549]и через несколько страниц повторил еще раз: «Ангерран де Мариньи, коадъютор и правитель его королевства». [550]

Мы не будем долго задерживаться на рассмотрении свидетельств хронистов, которые, по всей видимости, получили информацию из вторых или даже из третьих рук. Жиль Ле Мюизи, ставший свидетелем переговоров в Турне, о которых мы поговорим чуть дальше, написал: Мариньи заведовал всеми делами в государстве, и ничего не делалось без его на то согласия, поскольку король был к нему благосклонен более, чем к другим. [551]Епископ Лодева, Бернар Ги, отметил в своих «Flores chronicorum», что во времена короля Филиппа Мариньи считали вторым по важности после короля лицом в государстве, но не за его заслуги, а в первую очередь потому, что сей «второй королек» управлял делами королевства простым движением руки; [552]эти же эпитеты мы находим в «Хронике Короля Франции». [553]Жан де Конде, творивший летом 1315 г. в Эно, откликнулся на сказанное монахом Сен-Дени в своем «Слове о сеньоре де Мариньи»:

Король без него ничего не делает,
Он же может повелевать и действовать…

[554]