Англичане едут по России. Путевые записки британских путешественников XIX века

Для будущих путешественников сообщаю, что я отправился в Санкт-Петербург через Берлин и Варшаву, выбрав почтовый тракт вместо поездки по морю, – с одной стороны, чтобы увидеть всю совокупность территории, которую планировал посетить, а с другой – чтобы набраться опыта езды на русских перекладных еще до того, как окажусь там, куда редко попадают мои соотечественники. Из Санкт-Петербурга я отправился поездом в Москву, откуда и начну свой рассказ. Даты и время моего прибытия в ключевые пункты маршрута и пребывания в них я стараюсь указывать достаточно точно, чтобы читатель мог представить, как мы передвигались, однако подробные сведения о расходах, расстояниях и ночлеге можно получить из «Путеводителя по России»[106], чье новое издание, надеюсь, со временем выйдет[107]. Замечу еще, что у нас на руках были обычные паспорта, выдаваемые полицией во всех губернских столицах.

Моим единственным спутником в этой поездке был Джеймс Лозерон (в книге он обозначен инициалом Л.), человек очень ответственный и деловой. В основном благодаря его неутомимой энергии и энтузиазму мы за короткое время преодолели огромное расстояние.

За исключением шестой и десятой глав, в основе книги лежат мои беглые путевые заметки. Встреченные нами народности описаны по моим личным наблюдениям и работам ведущих исследователей, в частности, публикациям и устным рассказам профессора Макса Мюллера[108]. Что касается сообщения о посещении буддийского храма, то я не стал сухо излагать калмыцкую религию и теологию, а попытался заговорить языком буддийского паломника, при этом ничего не придумывая и заимствуя обороты речи из буддистских сочинений, обычаев, обрядов и нынешнего мировоззрения приверженцев этой религии.

В написании имен собственных я нередко нарушаю нормы, чтобы, не претендуя на научное открытие, передавать звуки русского языка как можно точнее – например, букву «ж» я обозначаю буквосочетанием «zh», а не «j», ибо с точки зрения языка русская буква «ж» имеет такое же отношение к «z», как «sh» к «s» и фонетически она ближе к английскому звуку [], чем к французскому [i] и уж совершенно не похожа на наш [de][109]. В остальных случаях – когда, в частности, звук конечного согласного заменяется следующей за ним непроизносимой гласной, возникали трудности, но я все же полагаю, что эти буквы вполне можно произносить по-английски – за исключением v в окончаниях – ov, которое выговаривается ближе к [ef], поэтому в данном случае я пишу v вместо привычных нам f или ff, ибо русское «в» – это и есть наша буква v (я сохранил ff на конце лишь в случае с фамилией Saposhnikoff, потому что этот джентльмен подписывается на латинице именно так[110]).

Я сознательно не касаюсь политических вопросов, потому что не это было моей целью ни во время поездки, ни сейчас: меня как простого путешественника прежде всего интересовали земли, по которым мы проезжали, особенно малоизвестные места. Действительно, за столь короткое время объективно оценить политическое и общественное устройство России и ее экономику невозможно, можно лишь подивиться почти неисчерпаемым природным богатствам этой страны – лесам, черноземным полям, лугам и удивительным водным артериям, связанным друг с другом короткими протоками. Столь же поразительны обусловленные большими расстояниями между селениями и фактическим отсутствием отдельно стоящих построек слабые социальные и хозяйственные связи ее сельского населения. И, наконец, низкий культурный уровень русского народа, его очевидная неспособность усваивать все лучшее и новое, своеобразие религиозных представлений и множество других особенностей страны и ее институтов приводят к тому, что в России западная культура лишь едва прикрывает восточное варварство подобно меховой шубе, наспех наброшенной на окоченевшего и беспомощного путника, который, однако, в один прекрасный момент пробудится и станет похожим на остальной западный мир.

Глава I

Отъезд из Москвы. – Владимир. – Прибытие в Нижний. – С высоты Нижегородского кремля. – Ярмарка. – Пароход. – Пассажиры. – Макарьев. – Староверы. – Пристань. – Прибытие в Казань.

Колокола московских «сорока сороков»[111] церквей извещали о том, что армейские части, стоявшие лагерем у города, и разношерстная толпа людей, прибывших со всех концов империи, приветствуют нового царя[112]. Иноземные экипажи, туземные дрожки и казачьи курьеры мчались по улицам, и, казалось, целиком были поглощены этим великим событием. Когда я в последний раз бросил взгляд с кремлевского вала, солнце уже перевалило за Воробьевы горы, с которых этот город лицезрел Наполеон[113], и приближалось к горизонту. В вечернем свете позолоченные и разноцветные купола церквей приобрели еще более насыщенный окрас.