Англичанин Сталина. Несколько жизней Гая Бёрджесса, джокера кембриджской шпионской колоды

Советская разведка поручила Дейчу отыскивать блестящих молодых студентов из ведущих университетов Великобритании, которые, став временно бездействующими агентами, могут сделать хорошую карьеру во властных структурах. Он отлично справился с поставленной задачей, завербовав в 1934–1937 годах около двадцати агентов, большинство из которых остаются неизвестными до сегодняшнего дня[157].

На первой встрече с Дейчем, во время которой мужчины говорили по-немецки, Филби дал согласие работать на Советский Союз. Эта вербовка, как и все будущие вербовки, была операцией под фальшивым флагом, в результате которой агенты считали, что работают на международное коммунистическое движение, хотя Филби, вероятно, очень быстро стало ясно, что в его деятельность входит намного больше. Позже он писал: «Человек недолго раздумывает, получив предложение войти в элитную силу». Новый агент получил кличку S"ohnchen – Сынок, и первым его заданием стало составление донесения о своем отце[158].

Ему было сказано не иметь ничего общего с Коммунистической партией Великобритании, что принесло ему моральное удовлетворение, учитывая ее реакцию на его просьбу о приеме. Также он должен был публично отречься от заигрываний с коммунистами и найти работу, которая может оказаться полезной. Учитывая его политическое прошлое, карьера на правительственной службе была для него маловероятной, и он, используя контакты отца, стал работать в респектабельном малотиражном новостном издании «Ревю оф Ревюз».

Дейч попросил Филби рекомендовать перспективных для вербовки людей из числа своих кембриджских и оксфордских контактов, являющихся членами университетских ячеек, но не вступивших в Коммунистическую партию Великобритании[159]. Первым в списке Филби значился Дональд Маклин, только что окончивший учебу с высшими баллами, отказавшийся от идеи учебы в аспирантуре и преподавания в России и готовившийся поступить на службу в Форин Офис. Этот высокий, красивый, умный и спортивный молодой человек – он играл в регби за колледж и являлся капитаном крикетной команды – был самым близким союзником Филби в CUSS.

На встрече с Филби в октябре Маклин согласился работать на русских и вскоре стал агентом. Игнатий Рейф, советский разведчик-нелегал в Лондоне по кличке Марр, доложил, что Сынок вошел в контакт со своим другом. Тот согласился работать и хотел войти в прямой контакт с резидентурой. Марр запросил разрешение. Маклин, отец которого недавно умер, получил агентурное прозвище Waise – Сирота[160].

Бёрджесс занимал последнее место в списке Маклина из семи человек. В октябре Рейф сообщил в Москву: «Бёрджесс – сын обеспеченных родителей. В течение двух лет был членом партии. Он умен, надежен (в идеологическом плане), но, по мнению Сынка, может быть поверхностным и несдержанным на язык»[161].

Филби, судя по всему, не был уверен, что кандидатура Гая является подходящей, и в своем списке поставил напротив фамилии Бёрджесса четыре вопросительных знака. «Бёрджесс, безусловно, идеологически сильный человек, но у него характер несносного ребенка»[162]. Но экстравагантность Бёрджесса была во многих отношениях его величайшей силой. Судя по записям НКВД, еще летом 1934 года, во время его визита в СССР, советский разведывательный офицер Александр Орлов посчитал его перспективным для вербовки. По сведениям советской разведки, наказания за гомосексуализм в Великобритании означают, что гомосексуалисты должны окружать свою жизнь тайной, по крайней мере частично, и формировать тесные группы, проникновение в которые может оказаться чрезвычайно полезным. В Москве решили, что знание Бёрджессом мира гомосексуалистов и его контакты могут сослужить хорошую службу. Так и получилось[163].

Позже Филби писал: «Бёрджесс – особый случай. …Я не слишком беспокоился из-за его благоразумия, поскольку чувство политической дисциплины не позволит ему лишнего. Его недостаток – умение привлекать к себе внимание. …Но мы размышляли без участия Бёрджесса. А пока мы обсуждали его кандидатуру, он сделал выводы и стал действовать. Он убедил себя в том, что Маклин и я не претерпели внезапного изменения взглядов, а значит, он исключен из чего-то тайного и волнующего. И он стал надоедать нам, а никто не умеет надоедать с большим эффектом, чем Бёрджесс. Он приставал к Маклину и приставал ко мне. …Получилось, что он мог оказаться опаснее вне системы, чем внутри ее. И было принято решение о его вербовке. Он был одним из немногих людей, силой ворвавшихся в советские спецслужбы»[164].