Англичанин Сталина. Несколько жизней Гая Бёрджесса, джокера кембриджской шпионской колоды

Вашингтон тоже не пришел в восторг от идеи получения нового второго секретаря. Сэр Фредерик Хойер Миллар, посол, пытался помешать переменам. Он писал: «Мы не можем принять этого человека! У него грязь под ногтями!» Отказ вызвал негативную реакцию Лондона. Теперь Бёрджесс стал хорошо зарекомендовавшим себя сотрудником дипломатической службы, и не принять его – вопрос, выходящий за рамки компетенции посольства. Первый секретарь посольства Бернард Берроуз и Кристофер Стил пытались предотвратить назначение Бёрджесса, «не потому, что мы подозревали в нем шпиона, а потому, что его неуправляемость и неопрятные привычки были неприемлемы для работы в нашей службе. …Я даже вызвался найти для него работу, в которой не будут столь разрушительными его безответственность и нечестность»[637].

Роберт Маккензи, глава службы безопасности посольства, ранее бывший заместителем Кэри-Фостера, получил инструкции относительно нового назначения.

«Джордж Кэри-Фостер четко объяснил, почему Бёрджесс получает последний шанс исправиться, и последующее описание индивида было воистину губительным. Он не пропустил ничего, что имело значение, и перечислил самые вопиющие особенности – гомосексуальные привычки. Я показал письмо Филби. Мы пришли к выводу, что оно совершенно недвусмысленное. Помню, я спросил Филби, что мог иметь в виду Кэри-Фостер, намекнув, что нам лучше соблюдать осторожность, поскольку Бёрджесс способен на худшее. «Он же не мог иметь в виду козлов?»[638]

В конце июня Бёрджесс доложил русским: «В соответствии с инструкциями я дал Фреду самые важные документы, какие у меня были перед отъездом. Я уезжал через два дня, и сегодня для меня было самое удобное время (полночь с 25-го на 26-е), чтобы все организовать. Он тоже был готов. …Я выполнил инструкции по использованию кода безопасности в переписке с Фредом, который я согласовал с ним. Между тем я опять настаиваю, на этот раз письменно, на том, о чем говорил на прошлой встрече, а именно чтобы в создавшейся ситуации были приняты все возможные попытки установить безопасный контакт между мной и Кимом. События могут развиваться очень быстро, и нам необходимо многое знать. Жаль даже не попытаться использовать прошлые контакты в условиях текущего кризиса. Мы все, конечно, уверены, что вы сделаете все возможное. Мы тоже будем делать все, что от нас зависит. Джим»[639].

На следующий вечер он был на одном из вечеров Муры Будберг в Эннисмор-Гарденз вместе с другими предполагаемыми советскими агентами, в том числе издателем Джеймсом Макгиббоном, который тогда находился под наблюдением. Наблюдатель доложил: он «склонен думать, что Будберг – нежелательное знакомство для человека с характером и положением Бёрджесса, поэтому, возможно, вы посчитаете это наблюдение полезным»[640].

В пятницу 21 июля – «7:30 – выпивка на прощание» – Хьюит устроил прощальную вечеринку для Бёрджесса в его квартире на Нью-Бонд-стрит. «Мы решили, что на вечеринке будет только шампанское и сыр бри с деревенским маслом и хлебом из грубой ржаной муки», – писал Хьюит. Среди приглашенных были Гектор Макнейл, Фред Уорнер, Энтони Блант, Гай Лидделл, Джеймс Поуп-Хеннесси, Вольфганг фон Путлиц, Деннис Проктор, Тесса Мейор, Пэт Льюэлин-Дэвис, Питер Поллок, Дэвид Футмен, баронесса Мура Будберг и Горонви Рис[641].

Это был круг Бёрджесса – от шпионов и охотников за шпионами до высших политических деятелей, дипломатов и кембриджских приятелей. Горонви Рис не смог прийти, но это не помешало ему оставить несколько разных рассказов об этой вечеринке, где утверждается, что это было более шумное и разнузданное мероприятие, чем получилось в действительности. Согласно Рису, было два очень грубых молодых человека из рабочих, которых явно подобрали на улице… алкоголь тек рекой. Один из них ударил другого бутылкой по голове. Другой остался с известным писателем, который, проснувшись утром, увидел, что из его квартиры исчезло все ценное»[642]. А Джек Хьюит вспоминал, что «вечеринка была сдержанной и респектабельной. Я не помню на ней никаких «уличных мальчишек»[643].

Хьюит писал:

«Гай Лидделл и Гектор Макнейл ушли первыми. Мне сказали, что Дэвид Футмен слышал, как один из них сказал Гаю на прощание:

– Ради бога, Гай, в Штатах не забывай три вещи. Не показывай себя слишком агрессивным коммунистом. Не ввязывайся в расовые отношения и, главное, следи, чтобы не было никаких гомосексуальных связей, которые могут принести неприятности.

– Я понял, – проказливо сказал Гай. – Это значит, что я не должен подбивать клинья к Полю Робсону»[644].

Глава 27. Вашингтон