Англии капец!

С гимном у нас не срослось, не могли определиться, а вот сигналы подбирались легко. Из старого фильма "Викинги" я запомнил тему в три ноты, которую трубили из огромного рога, встречая драккар воинов из похода. Там и развитие в мелодию было, и я ее примерно напел Вите, а он на саксофоне все точно подобрал, мы подшаманили немного и даже слова потом накропали с Ринатом на тему "Атланты идут, всем пипец пришел". Но я сразу сказал, хорошая тема, после победы ее обозначать важно: чтобы уже в памяти откладывалось кирпичами: "Это идет смерть, надо рвать когти". Потом и перед боем можно двигать – трусливые сразу разбегутся, нам будет проще.

Когда мальчишки освоились с латинским, они стали задавать неудобные вопросы, например: "А "Синкопу мне в попу", что значит?" Пришлось объяснять про ритмы, темпы, сильные и слабые доли, всю эту кухню. И у костра скоро все стали усиленно упражняться в игре на барабанчиках и тамтамах. Был такой композитор, Равель, он написал популярную классическую тему "Болеро". В ней все просто, минут пятнадцать под барабанную маршевую дробь звучит простенькая, но цепкая и легко запоминающаяся, мелодия. И минут пятнадцать она все крепнет и крепнет, от вкрадчивости шпионства с восточным мотивом она вырастает до угрожающего марша злобных янычар, прибавляются новые инструменты и новые барабаны и все кружится вокруг одной музыкальной темы. Вот так и мы часто раскручивали тему "Атланты идут" минут на двадцать, совершенно в духе древних людей: у костра, в темноте, каждый колотит в свой барабан, дудит в свою дуделку. Витя с саксофоном был божественным музыкантом – саксофон, блестящий, сверкающий металлическим блеском, отбрасывающий зайчики от пламени костра, со всеми этими крючочками, кнопочками и клапанами выглядел… волшебный инструмент, это не деревянная гитара, на которой я наяривал хиты "будущих-прошедших" веков.

У моряков были свои сигналы, свистели они в свистки – очень верное решение, ни один шпион из сухопутных крыс никогда не сообразит, что значат эти посвистульки.

"Отходим. Хорошая работа, легион" – приказал ребятам, и мы двинулись в сторону сбора всех отрядов в единый отряд для марша на север, к Лондону. Все у меня хорошо, мои целы, человек тридцать мы там исключили из актива бодрых гневом возмущенцев за права Англии. Всегда бы так.

Уже на подходе к месту сбора были слышны хвастливые враки Генуса: "Я его на гладиус взял, чик-чик и уноси готовенького! Вон тот, у него кошель был с золотом, торопился куда-то, совсем по сторонам не смотрел".

Болтушка он и трепло, но они не слабо тут порезвились, в стороне от дороги лежало с пару десятков трупов. Да и на дороге уже были мертвецы, которых не стали прятать, оттаскивать в сторону для маскировки отряда, поняли молодчики по сигналам из Гастингса – уходим скоро, хватит церемониться.

– Реально фехтовал? – поинтересовался у Генуса Ник.

Генус расцвел улыбкой странной, она была доброй, открытой, но был в ней некий подвох, некая ущербность, никто не доверял улыбке Генуса, все знали: "он – тот еще пройдоха".

– Гладиус против меча, – в который раз начал рассказ Генус. – Меч отличный. Сдал в трофей. Сложно, Ник. Мы промахнулись, болтами его не убили, лошадь навернулась. Он встал. Не боец уже. Я с гладиусом ему навстречу. Люцик меня дернул! Во всем его проказы! Не стал из арбалета расстреливать. Вышел добить мечом. Ловкий был. Но уже не боец, ушибся после падения.

– Да ты хорош с гладиусом, – успокоил его Ник. – Нормально все.

– Наряд вне очереди, легионер Генус, – подтвердил я слова Ника. – В трофейной команде. Риск сегодня неуместен, Ген. А так я погляжу, вы отлично поработали. Благодарю за службу.

"Служим Атлантам!" – бодро откликнулись голоса десятка.

Это было важно. Давно решили по вопросу: легионер служит не стране, а людям страны. "Служу трудовому народу" – это было когда-то, вроде бы у большевиков, или они уже коммунистами были, или большевиками-коммунистами, неважно, народу армия служила, это было мило. Кому служили легионеры Рима, мы не знали.