Англия и Уэльс. Прогулки по Британии

Духовой оркестр в павильоне закончил выступление страшным грохотом. Двери широко распахнулись, я вошел внутрь и отыскал себе местечко. Павильон был полон. Тысячи лиц в сотнях рядов амфитеатра. Огромная сцена казалась пустой, несмотря на папоротник и цветы в вазах, расставленные в попытке придать ей уют, очеловечить, что ли.

После небольшой паузы на сцену прошли человек двадцать с музыкальными инструментами. Поставили на пюпитры ноты. Заметно было, что они волнуются. Марш они готовили двенадцать месяцев. Пришел момент представить его музыкальному парламенту Уэльса. Не удивительно, что они так бледны, шаркают ногами, опасливо прикладывают к губам мундштуки корнетов и тромбонов.

Но где же судья? Его не видно! Новичок на Айстедводе посмеивается над невероятными мерами предосторожности, которые здесь принимают с целью недопущения фаворитизма в оценке духовых оркестров. Одно из первых требований: судья не должен знать, какой оркестр он в данный момент слушает. Поэтому он сидит в отдельном помещении. Оркестранты тянут жребий, чтобы узнать, в каком порядке им выступать. Резкий свисток спрятавшегося судьи вызывает их на сцену, один за другим. Все играют один и тот же марш.

Интересное зрелище — шахтерский оркестр, заслышавший свисток судьи! Дирижер поднимает палочку, охватывает взглядом оркестрантов, опускает палочку, и на вас обрушивается медный гром. Футбольная команда в финале Кубка Англии не может быть более нацелена на победу, чем шахтерский оркестр во время Айстедвода. Плечи, затылки, нервные взгляды на пюпитры — все говорит о том, что люди борются за честь своего города. Уши земляков слушали их весь год. Все в городе знают мелодию наизусть. Тем не менее в этот день глаза горожан прикованы к оркестру. За вечерними газетами будет охота. Зрелище мрачное и страшное.

Неприятности ждут нервного тромбониста, который посреди мелодии ошибается в одной ноте! Ненависть написана на лицах его товарищей-оркестрантов. Они продолжают играть, надувая щеки, но их глаза, злобно глядящие на преступника, говорят все без слов:

— Ну погоди, вот выйдем и…

В конце концов, как все это по-человечески! И как ужасно думать о том, что тяжкая годовая работа погибла из-за одной фальшивой ноты!

Оркестр за оркестром играют одну и ту же мелодию. Музыка мне страшно наскучила, зато интересно вникать в психологию оркестрантов. Я более заинтересован их поведением, чем тем, как они играют. Некоторые явно испытывают комплекс превосходства: он вызван прежними победами; другие страдают от комплекса неполноценности из-за преувеличенного уважения к оппонентам; есть и коллективы, одержимые желанием снискать лавры любой ценой.

Оркестры уходят. На их месте появляются юные скрипачи со всех концов княжества. Девочки и мальчики. За ними следуют подростки не старше восемнадцати — они поют под аккомпанемент арфы. Такое пение называется «пениллион», и мне оно очень нравится.

Арфист играет арию, а вокалист выпевает аккомпанемент; другими словами, техника современного пения перевернута. Это — трудное искусство, и дети, которые добиваются успеха, доказывают, что музыка составляет важную часть жизни в самых обычных домах Уэльса. Как и в тот раз, когда миссис Джонс играла на арфе, я почувствовал, что слышу нечто благородное, зародившееся вместе с миром…

Состязания продолжались все утро. Люди входили и выходили из павильона. Тысячи лежали на траве, ожидая своей очереди. Из отдаленных мест доносилось гудение корнетов, звуки фортепиано, гул арф. Прошло одиннадцать часов, но претенденты продолжали доказывать публике и судьям свое искусство.

Воды пролива Менай тихонько набегали на берег. Англси как будто совсем рядом. Чудится, крикнешь, и тебя услышат на острове. Неожиданно я забыл, что люди вокруг одеты в скучную современную одежду, я видел только лица и слышал только голоса, и мне казалось, что они — те самые бритты, что собирались в прежние времена на праздник в Гвинедде, чтобы спеть и почитать стихи.

7

Великое событие и тайна в день открытия Айстедвода — личность «коронованного барда». Он — герой Айстедвода. Его выбирают заранее избранные судьи. Тайно, как и автора лучшего стихотворения. Имя остается в секрете, пока его не выкрикнут в павильоне, но может ли что-то оставаться в секрете, когда собираются вместе тысячи валлийцев! В Англии — да, в Шотландии — да, но в Ирландии и Уэльсе, конечно же, нет! У валлийцев есть пословица «Nid cyfrinach ond rhwng dau» — «Знают двое — знают все». Я уверен, что тех, кто знает имя коронованного барда, намного больше двух.

Я сидел на траве на послеполуденном солнце, дожидался великого момента. Тысячи людей набились в павильон, чтобы присутствовать при коронации поэта.

Рядом со мной уселся молодой человек, валлийский поэт.

— Что, имя коронованного поэта до сих пор в секрете? — спросил я.

— Да, конечно, — ответил он, а затем прибавил таинственным шепотом. — Думаю, это Кинан. Вон он. Давайте спросим!