"Англия: Портрет народа"

Их кормят трижды в день, им прислуживают во время ланча, подают пиво и вино, и все это за 138 фунтов в месяц. Рейвен хотел бы получать больше, чтобы выплатить хотя бы часть своих долгов на многие тысячи фунтов, но сомневается, что у него это когда-нибудь получится. Единственный серьезный запрет — и он напоминает об убеждениях Породы — не разрешает приводить женщин. «Но в моем возрасте это не проблема», — говорит Рейвен. Единственное исключение из этого правила — живущая там экономка.

ГЛАВА 10 ПОЗНАКОМЬТЕСЬ С ЖЕНОЙ

Несмотря на распространенное представление, ночные сорочки английских женщин не из твида.

Гермиона Джинголд.

«Сатердей ревью», 1955 год

Не так часто встретишь человека с пересаженной кожей на заднице. Мужчина, о котором идет речь, с двойным подбородком, лысеющий, лет пятидесяти с лишним, в костюме в полоску и хорошо сшитых туфлях, выглядит воплощением британской честности. Сразу чувствуешь, как он гордится тем, что на его слово можно положиться. Днем он управляет коммерческим банком. А ночью любит, чтобы его пороли до крови. Это его увлечение известно как le vice anglais — «английский порок».

Операция на ягодицах, в результате которой большая часть тысячи фунтов попала в руки косметического хирурга с Харли-стрит, стала необходимой вследствие того, что он всю жизнь подвергался телесным наказаниям. Как и при повреждении брови в боксе, рана может снова неоднократно открываться, прежде чем придется пересадить на этот участок новую кожу. Порки начались в детстве, и занимался этим отец. Поцелуи между отцом и пятилетним сыном были запрещены на том основании, что это не по-мужски. Телесные наказания полагалось «принимать как мужчина», поэтому во время порки он не должен был выказывать эмоций. Если мальчику удавалось перенести эту пытку и не заплакать, отец поздравлял его. В течение следующих десяти лет «моя задница подвергалась нападкам не менее семнадцати человек, включая родителей, няньки, учителей, старших учеников». Рассказывает он без намека на жалость к себе и вспоминает об этом со смехом. На этой стадии порка — обычное дело в английском частном обучении того времени — еще не имела сексуального подтекста. Она составляла лишь часть школьной системы, нацеленной на исполнение амбиций сквайра Брауна относительно его сына Тома и на превращение его в «смелого, полезного, правдивого англичанина, джентльмена и христианина».

Лишь когда молодой человек стал учиться в университете, воспоминания о порках в детские и юношеские годы стали пищей для сексуальных фантазий. Он читал поэта-садомазохиста Суинберна, эротические романы «Фанни Хилл» и «Историю О», однако выяснилось, что английские девушки не очень-то склонны реализовывать его порывы. Ничего не дал и брак: у жены мысль о порке тростью энтузиазма не вызвала. Затем последовали обращения к трем различным психиатрам, с помощью которых он пытался «вылечиться» от своей навязчивой идеи. В конце концов третий врач посоветовал ему не проводить жизнь в угрызениях совести, а потратиться и найти способ тайного удовлетворения этой потребности. Жена, с которой в остальном он вел нормальную супружескую жизнь и имел четверых детей, согласилась, что он будет удовлетворять свои наклонности в другом месте при условии, что никто, особенно дети, не увидит его зада, пока не заживут рубцы от ударов.

И вот его жизнь разделилась. Большую часть времени он вел жизнь представителя высших слоев общества: воспитывал детей, посылал их учиться в такие же дорогие школы, как и те, где ему впервые задубили задницу, а сам в это время разъезжал по миру — британский банкир, столп респектабельности. Вечерами он находил женщин, предпочтительно черных и мускулистых, которые за деньги отхаживали его. Во время одного из визитов в Нью-Йорк он открыл для себя процветающий клуб садомазохистов, где познакомился с людьми, которым нравилось, чтобы пороли их или пороть других. Оказалось, что больше всего его возбуждает не просто порка, а порка на людях. С тех пор этот коммерсант-банкир использовал любую возможность предаться своим утехам среди группы друзей или в клубах с незнакомыми, но разделяющими его наклонности людьми.