Англия – Россия. Коварство без любви. Российско-британские отношения со времен Ивана Грозного до наших дней

Как британцы сделали Лондон родиной антироссийской оппозиции

Как это ни удивительно, но первым русским политическим эмигрантом был человек из рода Романовых, хотя в историю он вошел под фамилией Герцен. Знаменитый революционный деятель через отца приходился родственником правящему дому и, естественно, бедствующим никогда не был. Герцену принадлежали и земли, и крепостные крестьяне. Так что по сегодняшним меркам в юные годы он относится к тем, кого сегодня называют «золотой молодежью». Правда, несмотря на богатство, у Герцена, был, что называется, изъян в происхождении. Он был норожденным сыном.

Возможно, именно обида на отца, который хоть и дал деньги, но так и не дал свою фамилию, что, соответственно, не позволяло Герцену войти в высший свет, привела его на путь борьбы с российской монархией. Он решил разрушить тот мир, куда его не пускают. В студенческие годы Герцен был активным участником различных кружков и вечеринок, где ведутся революционные разговоры. И на одной такой студенческой пирушке даже разбил гипсовый бюст Николая I. В 35 лет Герцен с семьей выехал из Москвы за границу на временное проживание.

Герцен был невероятным англофилом. Он преклонялся перед английской культурой, перед Англией как страной, наиболее развитой и наиболее могущественной в Европе.

Но спокойно наслаждаться Европой Герцену не дали сами европейцы. В 1848 году в Европе грянула целая серия мятежей. Смутой были охвачены Париж, Рим, Палермо, Милан, Венеция, Берлин, Вена, Прага и Будапешт – то есть почти вся Европа, кроме Британских островов.

Российский император Николай I, проявляя естественное стремление властей к уменьшению рисков для россиян, выпустил манифест, призывающий всех российских подданных вернуться на родину. Россияне, понимая беспокойство императора, действительно вернулись. Тем более что в Европе действительно стало очень опасно. И тут Герцен, что называется, встает в позу и возвращаться отказывается. Чтобы понимать значение его поступка, нужно вспомнить, что это сегодня мы все – граждане России, а тогда все были российскими подданными, обязанными исполнять прямой указ государя. А вот Герцен отказывается, и не просто отказывается, а публично заявляет о причинах своего решения.

Герцен пишет открытое письмо ко всем своим друзьям, которое позже будет опубликовано в его книге «С того берега»: «Прощайте! Париж, 1 марта 1849 год. Наша разлука продолжится еще долго, может, всегда. Непреодолимое отвращение и сильный внутренний голос, что-то пророчащий, не позволяют мне переступить границу России. Я не могу переступить рубеж этого царства мглы, произвола, молчаливого замирания, гибели без вести, мучения с платком во рту».

То есть Герцен не просто не поехал домой, он публично оскорбил и унизил своего императора. И естественно, после такого поступка его персона привлекла всеобщее внимание. К нему начали приезжать революционеры и вольнодумцы всех мастей, ведь Герцен – на тот момент еще самостоятельная фигура, ведь он богат. Вообще Герцен был самым богатым диссидентом в России, у него было около 20 млн франков. Сегодня это огромная сумма.

Итак, Герцен официально становится первым русским политическим эмигрантом и начинает открытую информационную войну с Россией. При этом печатает он свои антирусские материалы на деньги, получаемые из России, ведь все его имения остались на родине. Но долго такое положение дел оставаться без внимания не могло.

Вполне резонный вопрос: кто же помог Герцену, когда Николай I наложил арест на все российские финансы Герцена? Почему он не прекратил своей антироссийской деятельности? Это кажется совсем нелогичным, но в защиту русского диссидента вдруг выступают не политические, а финансовые силы – крупнейший лондонский банкир барон Джеймс Ротшильд.

Можно ли поверить, что акула капитала Ротшильд вдруг проникается светлыми чувствами к русскому эмигранту? Но это было так. Правда, Ротшильд не давал Герцену свои деньги, он начал оказывать помощь в выведении активов Герцена и его матери из России. Сам Герцен описывает это в своем произведении «Былое и думы» так: «Я познакомился с Ротшильдом и предложил ему разменять мне два билета Московской сохранной казны».

Эти самые билеты Московской сохранной казны – по сути, банковские векселя – Ротшильд поручил обналичить своему агенту в Санкт-Петербурге господину Гассеру. Однако Гассер получил отказ в выдаче денег от русского министра иностранных дел Нессельроде, который действовал по приказу самого императора Николая I.