Англия Тюдоров. Полная история эпохи от Генриха VII до Елизаветы I

И Елизавета сдалась. Она отправила военный флот в залив Ферт-оф-Форт, чтобы предотвратить доставку французских подкреплений, и в марте 1560 года набрала армию для блокады Лейта, где были сосредоточены основные силы французов. Хотя этими тактическими приемами стремились избежать ошибок лорда-протектора Сомерсета, осада провалилась. Гибель французского флота во время шторма, Амбуазский заговор гугенотов (15 марта) и смерть Марии де Гиз (11 июня) подорвали позиции французов в Шотландии, позволив Сесилу заключить Эдинбургский договор (6 июля). Документ обеспечил вывод иностранных войск из Шотландии: лорды конгрегации составили временное правительство. Что же касается Марии Стюарт, королевы шотландцев, то, когда в следующем декабре ее муж умер, она была оттеснена новым регентом Франции, Екатериной Медичи. К августу 1561 года ей ничего не оставалось, как вернуться в Шотландию, где пришлось признать Реформацию.

Отношение Елизаветы к шотландской кампании показало, что она намерена сама определять собственную политику. В течение оставшейся части правления дипломатические и важные вопросы, такие как переговоры о династическом браке и наследование трона, были arcana imperii (государственными тайнами): эти дела Елизавета оставляла на собственное разумение (зачастую на затягивание решения), а затем подробно обговаривала со своим ближайшим кругом при дворе, прежде чем вынести на более широкое обсуждение в Тайном совете. Разумеется, Тайный совет и ведущие сановники продолжали участвовать в процессе принятия решений, и было бы ошибкой сделать вывод, что консультации внезапно сократились. Однако явно прослеживается аналогия с кампанией по первому разводу Генриха VIII, когда король и его избранные «политические» советники задавали тон при дворе. В 1560-е годы ближний круг Елизаветы составляли Сесил, Перри (умер в декабре 1560 года), Лестер, Винчестер, Пембрук и Бэкон[615]. Другие политики не были совершенно исключены, однако Сесил следовал собственным предпочтениям королевы, когда решил, что елизаветинскому истеблишменту следует сомкнуть ряды. Да, политические действия еще не стали илеологическими, но несколько радикальных протестантов уже побуждали корону отдать приоритет религиозным целям. Некоторых приверженцев Эдуарда, таких как сэр Питер Кэрью и сэр Уильям Пикеринг, пришлось отстранить от политических постов. Более того, у Сесила вызвала тревогу карьера идеалиста Трокмортона, который в должности посла во Франции открыто сотрудничал с политическими революционерами среди гугенотов и стал таким источником неприятностей, что его заменили сэром Томасом Смитом[616].

Тем не менее при поддержке лорда Роберта Дадли в 1562 году Трокмортону удалось убедить Елизавету вмешаться в первую французскую Религиозную войну. Королева на этом деле обожглась, а Дадли оно позволило дебютировать на политической сцене. Когда его бурная связь с королевой в 1559–1560 годах немного устоялась и скандал затих[617], он взял Трокмортона под покровительство и попытался побить шотландского туза Сесила своим козырем. Кровавая бойня конгрегации гугенотов, устроенная герцогом де Гизом в Васси, заставила французских протестантов обратиться за помощью к Англии, что предоставило Дадли шанс (март 1562 года). «Слава Елизаветы здесь огромна, – писал из Гавра, оплота гугенотов, Генри Киллигру, клиент Дадли и будущий свояк Сесила. – В ее силах изгнать идолопоклонство из Франции»[618]. Однако собственная цель Елизаветы была значительно более приземленной – она хотела вернуть Кале или захватить вместо него другой какой-нибудь французский порт, поэтому, овладев Гавром, она оказала гугенотам минимальную помощь.

По Хэмптон-Кортскому договору Елизавета обещала лидеру гугенотов принцу де Конде 6000 солдат и ссуду £30 000, в обмен на что она оставит Гавр и Дьеп в качестве залога, пока к ней не вернется Кале (20 сентября). Роберта Дадли ввели в Тайный совет, а его брата Эмброуза, графа Уорика, назначили командующим армией. Сесил тем временем придумал piece justificative (документальное доказательство), в котором постарался как можно лучше оправдать вмешательство Елизаветы. Он доказывал, что она стремилась: защитить покой христианского мира; уберечь Англию от последствий Религиозной войны, которая охватит всю Европу, если не положить ей конец; оградить французский народ от «тирании» католической группировки Гизов; не допустить реализации плана де Гиза не возвращать Кале по условиям Като-Камбрезийского договора[619].