Англия Тюдоров. Полная история эпохи от Генриха VII до Елизаветы I

С 1559 по 1574 год Елизавета взяла в долг за границей £1 миллион. Впоследствии королева занимала деньги только внутри страны. Корпорация Лондона ссудила £30 000 в 1575–1576 годах и £63 000 в 1588–1589-м. Вынужденные займы, наложенные в 1569, 1588, 1590, 1597 и 1601 годах, дали в целом £330 600. И наконец, £90 000 было взято взаймы у Лондона с 1598 по 1601 год. Все деньги, кроме £85 000, из этих внутренних займов брались без выплаты процентов. Вынужденные займы и ссуды Корпорации Лондона, следовательно, в сущности, означали применение королевской прерогативы. Подобно Генриху VII и Уолси, Елизавета понимала, что такие методы также усиливают королевский контроль над ресурсами, которые она решила извлечь, – пусть они были тягостными и непопулярными[938].

Тем не менее Елизавета и Берли позволили налоговой системе прийти в упадок. Причиной стало не только то, что сумма парламентских субсидий не росла в соответствии с инфляцией, несмотря на взлетающий уровень правительственных расходов, но и денежные поступления наличными упали вследствие неизменности налоговых оценок и широко распространившегося уклонения от уплаты налогов. Несмотря на то что Уолси отказался от стандартных налоговых ставок и жестких оценок благосостояния налогоплательщиков в пользу гибкого подхода, разработанного с целью максимально увеличить поступления, при Елизавете и налоговые ставки, и оценки имущества стали фиксированными. Во-первых, ставки зафиксировали на уровне шиллинга с фунта годовой стоимости земли или 2 шиллинга 8 пенсов с фунта стоимости товаров. Во-вторых, тогда как до 1563 года требовались оценки имущества под присягой, то позже основой для оценки стала декларация налогоплательщика без присяги. Как отметил Берли, признание принципа оценок, не скрепленных присягой, сократило налоговые поступления. Уполномоченные и оценщики тоже позволяли оценкам становиться стандартными в такой степени, что различия в благосостоянии отмечались недостаточно, имена новых налогоплательщиков не вносили в списки сразу, и поступления снова падали, если существующие налогоплательщики умирали или «беднели». И наконец, если Уолси старался облагать налогом наемных рабочих так же, как состоятельных владельцев недвижимости, то Мария и Елизавета в целом отказались от этих попыток[939].

Хотя в начале правления Елизаветы доход от субсидии равнялся £140 000, то в последние годы он составил только £80 000 и продолжил падать до £70 000 к 1621 году и £55 000 к 1628 году. В Сассексе средняя налоговая выплата 70 основных семей упала с £61 в 1540-х годах до £14 в 1620-е годы; а часть потенциальных налогоплательщиков вообще избежала налогообложения. В Саффолке в 1523 году налогообложению подлежали 17 000 человек, а в 1566 году только 7700. В Лондоне в 1563 году налоги платили 7123 человека, из которых 323 человека вносили в казну по меньшей мере £100, а в 1606 году, напротив, платили 4968 человек, из которых только 29 оценивались в £100 и выше. В 1576 году Тайный совет приказал налоговым уполномоченным удостовериться в том, что оценка имущества проведена справедливо и «отвечает целям парламента», а «не поверхностно, как обычно делалось раньше». Они должны были на себе показать пример «справедливого налогообложения», что побудило бы других признать более реалистичные оценки. В 1594 году поступил приказ: если кто-либо в коллегии мировых судей подаст декларацию с оценкой менее £20 в год, «пусть ожидает позора быть исключенным из коллегии»[940].

Однако и сам Берли уклонялся от уплаты налогов, несмотря на то что с 1572 года занимал пост верховного лорда-казначея. Он лицемерно сетовал в парламенте на налоговые мошенничества, но собственную оценку дохода неизменно держал на уровне 133 фунта 6 шиллингов 8 пенсов – его реальный доход составлял около £4000 в год. Лорд Роджер Норт допустил, что немногие налогоплательщики указывали более одной шестой или одной десятой своего реального имущества, «а многие были в 20 раз, некоторые в 30 и еще больше раз богаче, чем оценили, но уполномоченные не могли с этим справиться без присяги». И снова мировой судья в Сассексе жаловался, что «богатые часто оцениваются… слишком низко, меньше сороковой части их богатства». Выступая в парламенте за исключение из списков мелких налогоплательщиков в 1601 году, Рэли предположил, что если в платежных книгах состояние человека оценивается в £3 в год, то это близко к реальному доходу, а «наши поместья, которые, по книгам королевы, приносят £30 или £40, не составляют и сотой части нашего богатства»[941]. И последнее, Уильям Лэмбард, кентский юрист и антиквар, зашел так далеко, что предложил преследовать непорядочных оценщиков по средневековым статутам за действия в корыстных целях[942].