Англия Тюдоров. Полная история эпохи от Генриха VII до Елизаветы I

Закон, о котором говорил Ваад, это Акт против покупки и продажи должностей, принятый в 1552 году[968]. Однако если закон запрещал прямые продажи должностей администраторами, в чьей компетенции находилось право назначения на конкретную должность короны, то он не покрывал злоупотреблений влиянием со стороны придворных, когда они высказывали свои рекомендации королеве, – подобное деяние было почти невозможно доказать. Кроме того, данный закон не мешал чиновникам договариваться об уступке своего патента на занимаемую должность с покупателями, которые затем лоббировали свое назначение. Таким образом, за незначительный пост обычно предлагали около £200, а за такие доходные места, как исполнитель Суда по делам опеки или военный казначей, брали от £1000 до £4000. Возникла даже очередь за ирландской должностью стоимостью £300, которую Берли хотел сократить из соображений экономии: наличные предлагали и «в Звездной палате, и в других местах». Спенсер язвил в «Сказке матушки Хабберт» (515–516):

Все стоит денег, надобно платить —
Придворный тоже хочет есть и пить[969]

[970].

Траты, конечно, были инвестициями, поскольку, если получить должность все-таки удавалось, новый чиновник исполнял обязанности таким образом, чтобы с лихвой возместить издержки; поэтому вся система была коррумпированной как по тюдоровским, так и по современным критериям, ведь ради личной выгоды жертвовали общественными интересами[971].

Особенно часто постыдные события происходили в казначействе и Суде по делам опеки. Например, верховный лорд-казначей Винчестер напрямую неофициально сотрудничал с одним из четырех кассиров приходной кассы Ричардом Стонли. С Михайлова дня 1558 года по Михайлов день 1566 года через руки Стонли прошло £1 171 050–52 % всей наличности, поступившей в казначейство, – но не все эти деньги распределялись строго по правилам. Винчестер заимствовал средства на собственные нужды и обходил формальные процедуры, когда это отвечало его целям[972]. Действительно, корпоративное управление Тайного совета «государственными» финансами породило систему, в рамках которой должен был работать верховный казначей. Однако кассиры при первой возможности препятствовали усилиям Совета передавать кассовые излишки на хранение в казну. В апреле 1562 года письмо с печатью Елизаветы, адресованное Винчестеру, Саквиллу и Милдмею, запретило кассирам хранить деньги короны у себя дома во избежание растрат и хищений[973]. Однако инструкцию игнорировали. Кассиры продолжали работать в основном из дома, причина состояла в том, что кассовые излишки, накапливавшиеся в их сундуках, были источником личной выгоды: критический момент наступил в 1571 году, когда все, кроме одного, кассиры не смогли оплатить свои счета, вставшие короне в £44 000. Стонли «позаимствовал» £6100 на покупку земель; Уильям Пэттен, Ричард Кэндлер и Ричард Смит в общем взяли £16 700; а Томас Гардинер потерял £21 600, пытаясь взять на откуп сбор пошлин на французские вина[974].

Последовавший скандал потряс казначейство. В нем не только были замешаны два служащих Винчестера, но и сам верховный лорд-казначей оказался должен £11 500. Когда в марте 1572 года Винчестер умер, его долги превышали £46 000[975]. По этой причине Закон о кассирах и инкассаторах (1571) установил ответственность чиновников за растраты и предоставил короне право конфисковывать и продавать земли растратчиков[976]. Однако формулировки этого закона были с изъяном[977].

Преемником Винчестера на посту верховного лорд-казначея стал сам Берли. Работая вместе с сэром Уолтером Милдмеем и сэром Уильямом Корделлом, он много сделал для восстановления доверия к центральной финансовой системе. Однако даже Берли не смог помешать кассирам собирать «личные» кассовые излишки[978]. Несанкционированные «заимствования» на покупку земель или на вклады под проценты не сокращались: пузырь лопнул в 1585 году, когда Лестера отправили в Нидерланды. Корона постоянно забирала обратно наличные, и кредитная структура кассиров начала разваливаться. В течение трех лет двое из четырех кассиров разорились; когда Непобедимая армада вошла в Ла-Манш, в хранилище казначейства оставалось только £3000 и пачка облигаций[979].