Англия Тюдоров. Полная история эпохи от Генриха VII до Елизаветы I

Вероятное объяснение сказки Бэкона кроется в основном принципе королевской казны – туда принимались только наличные. Тогда как в казначейство доходы приходили в виде «ассигнований», или кредитов по счетам от местных получателей, которые собирали деньги, а затем выплачивали их непосредственно тем, кому правительство хотело заплатить, в казну доходы приходили наличными. По европейским меркам, доход Генриха VII был относительно невелик, однако огромные государственные доходы французского короля Людовика XII, например, тоже управлялись на основе децентрализованной дебетовой финансовой системы. Вне всякого сомнения, именно блеск золота в сундуках королевской казны вызвал слухи о сокровищах Генриха. «Людовик был богат на бумаге, и это впечатляет историков; Генрих был богат наличными деньгами, и это впечатляло его современников»[117].

Церковная политика Генриха VII ставит более сложные вопросы. Король был традиционно, даже нарочито набожен; он основал три монастыря, жертвовал на церковное строительство и помощь бедным. Генрих сам не интересовался богословием, но набожность была полезной опорой для его статуса, и он построил придел в восточной части Вестминстерского аббатства для своей гробницы и сделал вклад на 10 000 поминальных молебнов. К тому же он нетерпимо относился к ереси. За его правление в церковные суды отправили 73 подозреваемых, из которых (согласно «книге мучеников» Джона Фокса «Деяния и памятники») 11 человек сожгли на костре. Отношения между церковью и государством, а также между королем и папой были хорошими. Это, по всей вероятности, было заслугой архиепископа Мортона. Он, кроме того, что был одним из самых надежных наперсников Генриха, посетил Рим незадолго до Босуорта и заручился обещанием поддержки, которую решительно выразили после победы Генриха. Так, папа быстро дал разрешение на брак короля с Елизаветой Йоркской (оно требовалось, поскольку оба были потомками Джона Гонта). Дополнительно Иннокентий VIII издал буллу, в которой отлучил от церкви лиц, оспаривающих этот брак или права Генриха на английский престол (27 марта 1486 года). Особые отношения между церковью и государством к 1489 году закончились, но отношения короля с папой оставались мирными, за отдельными исключениями, возможно, потому, что папство нуждалось в деньгах и рассчитывало на английскую дотацию. Однако эта надежда не оправдалась, поскольку хотя Генрих VII и ввел церковный налог в объеме, невиданном со времен Генриха V, но сделал он это в собственных интересах, подготовив дорогу для Генриха VIII и Уолси, а Риму направил только £4000[118].

Генрих VII не продлил подтверждение церковных привилегий и обычаев, выданное Эдуардом IV в 1462 году. Впрочем, Эдуард и сам не привел в исполнение условия этого документа, да и Мортон, судя по всему, не стремился убедить Тюдора сделать возобновление. К тому же появились некоторые юрисдикционные проблемы. В 1485 году, читая лекцию в юридической школе, Томас Кебелл заявил, что, «если все прелаты начнут делать местные уложения, это будет напрасный труд, потому что они не могут изменить закона страны». Он имел в виду, что английские церковные каноны не имеют юридической силы, если они противоречат доминирующему статутному и общему праву, а юрисдикцию церковных судов по делам долгов и контрактов уже оспаривали запретительными приказами, выданными Судом королевской скамьи[119]. Несколько месяцев спустя судей попросили вынести решение по поводу юридической силы папского отлучения от церкви нескольких англичан, которые в Англии конфисковали квасцы у флорентийских купцов. Главный судья Хасси ответил указанием на предыдущие прецеденты отрицания папской юрисдикции на территории Англии. Разумеется, Генрих VII сразу же заверил Иннокентия, что, недавно заняв трон, он не хотел вмешиваться в надлежащую правовую процедуру, однако это были только слова[120].