Англия в раннее средневековье

Первым, еще в 60-е гг. VI в., возвысился Уэссекс, но очень ненадолго[127]. С конца VI столетия в связи с объединением Дейры и Берниции начинает усиливаться Нортумбрия, а Мерсия появляется на политической сцене не ранее 20-х гг. VII в. К этому же времени постепенно выявляется преобладание Нортумбрии, во-первых, расположенной самым выгодным образом для продолжения нападений на бриттов и, во-вторых, сумевшей заключить соглашение с князьями бриттского государства Стрэтклайд[128]. В 20-х гг. VII в. начинается борьба Нортумбрии и Мерсии, в которой первоначально под руководством короля Пенды (632–654 гг.) Мерсия одерживает верх. Однако ее возвышение на этот раз оказалось кратковременным, и после гибели Пенды в одном из сражений Нортумбрия продолжала господствовать среди англосаксонских государств[129]. Только в 685 г. Мерсии удалось нанести нортумбрийцам решающий удар, но в это время в царствование короля Инэ (688–725 гг.) усиливается Уэссекс. Инэ сумел подчинить своему влиянию практически весь юг Англии и провел ряд успешных военных кампаний против мерсийцев, поставив ее королей в зависимое от себя положение. Казалось бы, преобладание Уэссекса должно было стать полным, но этому помешали династические распри, начавшиеся после смерти Инэ[130]. В итоге Мерсия покорила Уэссекс и установила свою гегемонию, подчинив также и Нортумбрию. Особого могущества Мерсия достигла в период правления короля Оффы (757–796 гг.), ставшего фактически владыкой всей Британии[131]. В конце 70-х гг. VIII столетия он совершил успешный поход против уэльских княжеств, окончательно стабилизировав границу между англосаксами и кельтами на западе, а затем подчинил себе Эссекс, Суссекс и Восточную Англию и держал на вассальном положении Кент[132]. Однако и это усиление Мерсии оказалось недолгим, и на время попытки объединения англосаксонских государств были оставлены ввиду непрекращающихся внутренних усобиц, которые усугублялись начавшейся внешней агрессией. Определенное преобладание Мерсии сохранялось тем не менее до середины 20-х гг. IX в., когда против нее подняла восстание Восточная Англия и усилившийся Уэссекс[133]. Возвышение Уэссекса при короле Эгберте (825–839 гг.) оказалось достаточно прочным, и с этих пор именно он стал центром государственно-политической консолидации англосаксов.

Под 829 гг. составитель «Англосаксонской хроники» записывает, что король западных саксов Эгберт подчинил себе Мерсию и все территории, лежащие к югу от Хамбера. При этом он добавляет, что Эгберт стал восьмым «бретвальдой» и перечисляет имена семи предыдущих королей, которые владели этим титулом: ими попеременно были правители Суссекса (Элла 491–? гг.), Уэссекса (Кеавлин 560–592 гг.), Кента (Этельберт 560–616 гг.), Эссекса (Редвальд ?–616 гг.) и Нортумбрии (Эдвин 616–632 гг., Освальд 633–641 гг., Освью 641–670 гг.)[134]. Легко заметить, что в приведенном списке отсутствуют правители Мерсии, что наверняка объясняется враждой уэссекского хрониста к исконным врагам его государства. Беда Почтенный отмечает, однако, что мерсийский король Этельбальд (716–757 гг.), как и перечисленные государи, «владел всей территорией к югу от Хамбера»[135]. Видимо, и он, и его уже упоминавшийся преемник Оффа также могут быть названы «бретвальдами» (bretwalda).

Интерпретация этого титула, который обычно переводится как «правитель Британии»[136], вызывает серьезные трудности и споры исследователей. Некоторые специалисты предполагают, что его следует понимать не в политико-государственном, а, скорее, в героико-литературном смысле, поскольку аналогичные выражения (типа «податель колец», «вершитель славных дел», даже «самовластец») хорошо известны в англосаксонской героической поэзии[137]. Другие считают, что этот титул вообще не имел реального содержания и лишь формально присваивался тем англосаксонским королям, которые были наиболее сильны в тот или иной период[138]. Третьи, которые, как представляется, наиболее близки к истине, полагают, что термин «бретвальда» был заимствован англосаксами в римской фразеологии и предполагал вполне реальное политическое наполнение, употребляясь по отношению к королям, гегемония которых признавалась другими англосаксонскими правителями южной и восточной Англии[139]. В том же смысле использовались такие выражения, как «король англов» или «король саксов», а также латинское слово imperator[140].