Английская ложь (СИ)

Эгберт был очень недоверчивым человеком. Он бы не позволил себе сшить такой сложный камзол, простому дворянину, о котором он ничего прежде не слышал. Единственной слабостью, была его внучка Амелия, что умолила сшить его ради её новоиспеченного дворецкого.

— Паренёк то отнюдь не из простых, — взяв сигару и сев на своё кожаное кресло сказал Эгберт. — У Амелии аж глаза огнём горели, когда она просила меня сшить ему наряд. Как думаешь не влюбились ли она в него? А ведь он даже не голубых кровей, что для Амелии всегда было так важно. А ещё ты представляешь, я чуть не поседел, узнав, что в ночь бала, он пробрался прямиком в её спальню, возмутительно!

— Я бы на её месте ему голову отрубила, узнав, что он посреди ночи пробрался ко мне в комнату — вспоминая себя ещё ребенком ответила Шейли: она также взяла в руки сигару и уселась на диван, что стоял на краю комнаты.

— Ну раз голова его всё еще на месте, значит он ей понравился. Знаешь, а когда я его впервые увидела, он мне тоже приглянулся, вся в меня растёт. От матери ей лишь скромный размер достался, — рассмеявшись болтнула Шейли, доставая с верхней полки шкафа бутылку спиртного. — Александрия как на трон взошла сама непоколебимость, хоть бы дочку понянчила, а мне ведь уже восьмой десяток — пожалела бы старушку.

Вечер. Прислуга уже готовила вечерний ужин, как во дворце зажглись огни. Королева Александрия что-то обсуждала с матерью, пока Амелия искала себе чего сладкого на столе. Как и сказал Лоренс, Крей после восхода луны направился в сад.

Ночь. Небывалая красота в виде множества цветов, и мягкий свет, исходящий от светлячков.

— Роза... пожалуй, самый значимый цветок в жизни Англии, — подумал он, осматривая его лепестки. Если вспомнить, именно он был у Амелии в комнате.

Подул ветер и Крей поднял глаза на белую ротонду, что стояла посреди сада, над взошедшей над ней полной луной, круженная белыми, снежными листьями цветов. Внутри неё разливая вино по бокалам стоял Лоренс.

— Что и следовало ожидать от дворецкого госпожи Амелии. Луна взошла, и вы явились, как я вас и попросил. Если вас ещё тревожит, прошу простить моё сегодняшнее поведение во дворце, я всего лишь хотел убедиться, знаете ли вы о камне, украшающий ваш камзол и не являетесь ли вы нашим врагом, — взяв бокал извинился Лоренс. — Таков мой долг дворецкого.

Слова Лоренса дали понять, что он знает о камне также, как Эгберт и Амелия.

— Секрет, что вы скрываете от меня, не даёт покоя, будете ли вы добры рассказать мне о нём?

Крей понимал, что должен узнать об этом как можно раньше, чтобы понять связано ли это с Королевской семьёй и её будущим...

— Как я понимаю, Амелия провозгласила вас своим мечом, иначе бы она не доверила вам этот опал. Лоренс посмотрел на Луну и его глаза снова приняли звериный облик, напоминавшие отражённое голубое пламя.

— Это многого стоит. Дар и проклятье, которым она вас наградила, нужен не только для защиты, но и чтобы лишать её других... — промолвил он, направив взгляд на Крея.

Ветер подул, ветки деревьев закачались и лунный свет упал на Лоренса.

— Я покажу тебе...

На его теле начали появляться сплетения, образующие узор в такт его сердцебиения и излучавшие первобытное голубое сияние. Его клыки заострились, а из пальцев выросли когти. В этот момент Крей замер от увиденного, он наконец увидел тот мир, который прятался за личиной знакомой ему Англии.

— Согласно английскому фольклору нас прозвали ликантропами, кто-то зовет нас оборотнями; но это всё не важно, мы лишь проклятые Луной дворяне. А что касается тебя, пройдет время и ты сам всё узнаешь... — заканчивал речь Лоренс, уже обратившись обратно и застегнув свой дублет. — У этой семьи великая история и вам следует её принять, господин Крей, - он достал из кармана сигару и протянул ему.

— Я не курю.

— Здесь начнёшь, — улыбнулся Лоренс и отдал ему сигару. — Мне уже пора идти к её Величеству, позволь откланяться.

Крей обернулся и увидел Амелию: она стояла посреди цветов, лепестки которых закружились в танце, поднимаясь всё выше и окружая её. В руках она держала длинную изящную шпагу: её рукоять была украшена серебром, а круглая гарда, напоминающая лепестки цветов, оплетала руку её хозяина.

— Вы как всегда прекрасны, моя госпожа, — он подошёл к Амелии, приклонив колено.

В ответ она лишь слегка выдохнула, снова услышав от него лестный комплимент, а затем опоясала его мечом.

— Я Герцогинь Амелия де Ламиа, властью, данной мне, посвящаю тебя в рыцари нашей семьи. Клянешься ли ты, нести верность во имя нашего рода... Крей Валиус Де Ламиа.

— Да моя госпожа, я клянусь вам и вашей семье в верности, — Крей приложил руку к сердцу. — Отныне я ваш клинок, что прольёт кровь каждого, кто посмеет пойти против вас.

Амелия вручила ему клинок, на лезвии которого было вырезано: «l’ amour». Лунный свет упал на Крея и из его глаз просочилось первобытное сияние...

Свет сменяется тьмой, день следует за ночью...

Глава 5 — "Куколка. Кровь и чувства"

Беззаботные дни Крея во дворце продолжались недолго...