Английская мята

– Кто знает… А если это мне удастся, если все станет ясно, тогда мне что сделают?

– Все будет зависеть от ваших мотивов.

– Я знаю, что чем откровенней говорят преступники, тем чаще их убивают. Интересно, что вы мне на это ответите?

– Что, несмотря на эту опасность, вам все равно хочется докопаться до сути, внести ясность во все, что случилось.

– Пожалуй, так оно и есть.

Должна признаться, что во сне я убивала всякого, с кем мне доводилось вместе жить, даже того полицейского из Кагора, он был моим первым мужчиной, и я никого в жизни не любила так, как любила его. И каждого из них я убивала помногу раз. Так что все равно рано или поздно должен был наступить день, когда мне пришлось бы сделать это на самом деле. Теперь, когда все позади, я знаю, что просто должна была хоть раз совершить это наяву, а не во сне.

– Ваш муж говорил, будто у вас не было никаких причин ненавидеть Марию-Терезу Буске, что она отлично справлялась с работой по дому и главное – отменно стряпала, была чистоплотна, добросовестна, великодушна и заботилась о вас лучше нельзя. Что, насколько ему известно, за все семнадцать лет между вами ни разу не было ни малейших размолвок.

– С ней было трудно поссориться, она ведь была глухонемая.

– А не будь она глухонемой, скажите, вы могли бы в чем-нибудь ее упрекнуть?

– Откуда мне знать?

– Но вы ведь разделяли мнение мужа, не так ли?

– Весь дом был в ее распоряжении. Она делала все, что хотела. Мне и в голову не приходило судить, хорошо это или плохо.

– А потом, когда ее не стало в доме?

– Вот тогда-то я и заметила разницу. Весь дом был в грязи, повсюду пыль.

– Вам что, больше нравится, когда в доме пыль?

– Но ведь лучше, когда чисто, разве нет?

– А вам как больше нравилось?

– Понимаете, чистота занимает много места в доме, даже чересчур много…

– Вы хотите сказать, что чистота занимала место чего-то другого?

– Кто знает, может, и так…

– Чего же именно? Назовите первое слово, какое придет вам на ум.

– Может, времени?

– Выходит, чистота занимала место времени, вы это хотели сказать?

– Пожалуй…

– А вкусная еда?

– Еще больше, чем чистота в доме.

Теперь там все так запущено. Плита совсем холодная. Весь стол в жирных пятнах, а поверх жира пыль, повсюду пыль. Окна такие грязные, что через них уже ничего не увидишь. А едва выглянет солнце – так сразу же все видно: застывший жир и пыль. Теперь там уже не осталось ничего чистого, ни единого стакана. Вся посуда из буфета грязная.

– Вы сказали: теперь – но ведь вас-то уже нет больше в доме…

– Мне ли не знать, во что превратился теперь наш дом.

– Как чердак?

– Не понимаю…

– Я хотел сказать, он стал таким же грязным, как чердак?

– Да нет, почему именно чердак?

– А если бы все продолжалось и дальше, к чему бы это привело?

– Но это ведь и в самом деле продолжается. Все началось, когда я еще была там. Целую неделю никто не мыл посуду.

– И если бы это продолжалось и дальше, во что бы все превратилось?

– Если бы это продолжалось и дальше, то скоро уже вообще ничего бы нельзя было разглядеть. Меж камней бы выросла трава, а потом и ногой-то ступить было бы некуда. Если бы это и дальше продолжалось, то, если хотите знать, это был бы уже не дом, а настоящий свинарник, вот во что бы все превратилось…

– Или чердак?

– Нет-нет. Я же сказала, свинарник. Все это началось с тех самых пор, как меня арестовали.

– А вы ничего не сделали, чтобы предотвратить это бедствие?

– Нет, ничего – ни за, ни против. Пусть все идет своим чередом. Увидим, чем все это закончится.

– Выходит, вы отдыхали, как бы взяли отпуск?

– Это когда же?

– Ну, когда в доме стало так грязно…