Эта книга не привлекла к себе особенного внимания и впоследствии была забыта, пока ее в 1902 году не обнаружил и не перевел Уолтер Бегли, приписавший ее Мильтону по той простой причине, что, как он полагал, никто иной, кроме Мильтона, не мог создать «столь возвышенное» произведение. В действительности же, как я уже сказал, эта книга отличается почти невообразимой серостью и бездарностью. Она построена по обычной сказочной схеме. Новую Солиму открывают и посещают два молодых человека из Кембриджа — Евгений и Политан. Им оказывают традиционное гостеприимство и охотно сообщают все интересующие их сведения. Все без исключения жители Новой Солимы воплощают все самые худшие из тех черт пуритан, какими их наделяли самые ярые их противники, отличаются ограниченностью своего кругозора и истерической набожностью, самовлюбленностью и нетерпимостью. Значительная часть книги посвящена описанию постановки учебного дела; в ней нет ни гуманистической широты Мора, ни бэконовского страстного стремления к науке. Книга затрагивает, по словам издателя,
«Господствующую любовную страсть, рассмотренную с точки зрения философской, платонической и реалистической… Книга также говорит много о религии, обращении, спасении, сотворении и конце мира, богоотцовстве, братстве людей, подаянии, владении собой, ангелах и грехопадении человека, а также об извечном жребии человека».
Вряд ли можно ожидать, чтобы после всего перечисленного у Сэмюэля Готта осталось что сказать об экономической и политической организации жителей Новой Солимы; и действительно, эти вопросы почти совершенно обойдены в книге. Мы вправе заключить, что там имеются классы и частная собственность, богатство уживается с бедностью, подобно тому, как это было и во вполне реальных странах того времени.
Однако «Новая Солима» отнюдь не является пределом измышлений писателя-пуританина, давшего полную волю своему воображению. За примером недалеко ходить: сошлемся хотя бы на Джона Сэдлера. Его «Ольбия — недавно открытый Новый остров» — была напечатана в 1660 году и никогда впоследствии, насколько я мог установить, не переиздавалась. Титульный лист обещает описание «религии и религиозных обрядов; законов, обычаев и правил; нравов и языка». Книга начинается с того, как попавший в шторм корабль, на борту которого находится паломник, отклоняется от своего курса. В дальнейшем корабль терпит крушение у скалистого островка. Паломника спасает отшельник. Едва поблагодарив его, паломник начинает жаловаться на то, что он «ничтожнейший предмет гнева Создателя». Затем следует 380 страниц утешений и поучений отшельника. Значительная часть его речей посвящена изложению числового мистического учения. Следующий отрывок дает довольно точное представление о его характере:
«И они лежали мертвые (как мы видели раньше) в течение трех дней с половиной, или 84 часа: которые кончаются в часу 324-м; утренняя жертва — на 14-й день; чья вечерняя Минха начинается в часу 333-м; что прибавленное к 1332 (два остальных Меды, или дважды 666) составляет число, смежное с 1666; вечер накануне праздника Кущей, когда скиния Господня будет с человеком, если мы правильно сделали вычисление. Что можно еще лучше проверить по нашим таблицам и знакам, если так угодно Богу».
Книга обрывается, оставшись, очевидно, незаконченной, но удалось ли когда-нибудь Сэдлеру завершить свой труд и описать законы, обычаи и правление ольбиян — сказать трудно. Можно предположить, хотя это и маловероятно, что такой утопический шедевр еще лежит где-либо в старинной библиотеке или шкафу, в ожидании своего исследователя. Надо думать, что в 1660 году политическая атмосфера была неблагоприятна для печатания каких-либо рассуждений о наступлении тысячелетнего царства Христова. Эта любопытная книга вызывает подлинный интерес потому, что она является образчиком тех диких нелепостей, до которых додумывались к концу периода Республики, и того, как их пытались уложить в рамки утопии. Печать упадка на всех этих произведениях в точности соответствует политическому разложению и банкротству политических партий и движений левого лагеря в последние годы Республики.