Английская Утопия

«Мы также имитируем полет птиц, потому что у нас существует до некоторой степени летание по воздуху; у нас есть корабли и лодки для погружения под воду… У нас есть любопытные часы и другие подобные машины с возвратным движением, а также вечные двигатели. Мы также имитируем движения живых существ посредством создания моделей людей, зверей, птиц, рыб и змей».

Бэкон надеялся, что ему удастся заинтересовать в своем проекте короля Якова, который гордился своей добродетелью и любил, когда его называли Соломоном своего века. Основание такого научного колледжа, мечтал Бэкон, возвратит его к общественной деятельности и вернет ему королевскую милость. Однако ему пришлось разочароваться в этом, ибо науки как таковые мало интересовали Якова I, а политическая борьба поглощала королевские доходы[41]. Лишь в 1645 году, в правление Долгого парламента, проект Бэкона получил скромное практическое воплощение в виде философского колледжа. Его основатели — Сэмюэль Гартлиб, автор утопического очерка «Макария», и чешский ученый Комениус[42] — признавали, что их начинание было вдохновлено «Новой Атлантидой». Уже позже, в 1662 году, когда философский колледж преобразовался в Королевское общество, Спрат, Бойль, Гленвиль и другие заявляли, что они только выполняют бэконовский проект «коллегии Соломона». И даже спустя много лет Бэкон все еще оказывал огромное влияние на работу французских энциклопедистов. Дидро, излагая свою программу, сказал:

«Если мы смогли достичь этого, то нашему успеху мы обязаны главным образом канцлеру Бэкону, который набросал план всеобщего словаря наук и искусств в те времена, когда, в сущности, ни тех, ни других еще не было. В те времена, когда еще было невозможно написать историю того, что было известно, этот необычайный гений написал историю того, что еще предстояло изучить».

Поэтому «Новая Атлантида» принадлежит истории науки столько же, сколько и истории Утопии или политики. Тем не менее развитие науки и промышленной техники составляло существенную часть успехов буржуазии, и забота Бэкона о прикладной науке, как форме власти, роднит его, как я уже сказал, с теми писателями-утопистами эпохи Республики, чьи произведения носили сугубо политический характер и о которых будет идти речь в следующем разделе.

2. Реальное и идеальное государство

Революция в Англии изобилует героическими подвигами; она также изобилует героическими иллюзиями. В этом проявляется черта, присущая всем буржуазным революциям, поскольку то, что они сулят, очень далеко от того, к чему они приводят, и подлинное их значение часто ускользает даже от тех, кто наиболее активно в них участвует. Они обещают свободу для всех, и по большей части эти обещания даются искренне, но свобода, которую они несут с собой, чаще всего является свободой для какого-нибудь одного класса, которую последний использует для достижения своих целей, тогда как для масс, чьей поддержкой этот класс заручился и чьи надежды он возбудил, достигнутые преимущества часто сомнительны, затрагивают их лишь косвенно и уж всегда сильно расходятся с тем, что ожидалось. В Англии XVII века и во Франции XVIII века безграничные надежды на всемирное братство и изобилие были жестоко разбиты. Поражение и последовавшее за ним широко распространившееся разочарование непривилегированных слоев населения привело к частичной реставрации старого режима, к компромиссу между различными группами эксплуататорских классов, компромиссу, который оставил нерешенными многие вопросы, но в то же время оставил свободным и путь для дальнейшего продвижения.