Английские корни немецкого фашизма: от британской к австро-баварской «расе господ».

Ведь английских джентльменов с детства учили не делать того, «что им не подобает», того, что считалось «неанглийским». Для них существовал «только один критерий — интересы правящего слоя Англии», — утверждал Эдвард Мэк.[484] Паблик-скул, заведения для воспитания британских вождей, обвиняли и в том, что они закрепляют кастовые границы и «запрещают имущим сочувствовать беднякам», отчего на них следует возложить долю ответственности за конфликты с рабочим классом.[485] В этом отношении нацистские «наполас» и школы имени Адольфа Гитлера были менее сословно замкнутыми. Ведь концепция коллектива в паблик-скул (например, в трактовке Монтегю Дж. Рэндалла, директора Винчестера в 1911–1934 гг.) даже во времена Гитлера основывалась на кастовом принципе. Монтегю Дж. Рэндалл твердо верил в элиту, принадлежность к которой обуславливалась расой и воспитанием. По его убеждению, на плечи англосаксов возложена миссия «жесткого контроля… над… более слабыми и отсталыми расами». И как все англичане стоят выше туземцев, так в самой Великобритании будущие вожди из паблик-скул стоят выше прочих британцев-обывателей. «Он видел в англосаксонской расе… вождей всего мира», а в тех, кто вкусил воспитания паблик-скул, — элиту этой элиты.[486]

(Песню «Мы элита нации и нация элит» для снятого в ГДР фильма «Верноподданный» по мотивам романа Генриха Манна, по сути можно было бы написать буквально на слова этого британско-имперского директора Винчестера; тогда режиссеру не пришлось бы сочинять эту песню, высмеивающую патриотические манифестации времен кайзера Вильгельма.)

Представление об имперской «миссии» Великобритании было для англичан совершенно естественным. Что касается внутренней

113

политики, то «элита из элит», по крайней мере в теории, была убеждена, что ее функция заключается в «служении» подвластным ей людям. Рэндалл, например, как должное воспринимал «предназначение… обслуживать "низшее отродье…" <а не самих себя!>, управляя им».[487]

Идея о миссии англосаксонской расы, избранной Всевышним, была сформирована под влиянием не одного только биологического социал-дарвинизма и прагматизма среднего класса — утверждалось, что у расовой политики были и религиозные и даже «поэтические» обоснования: «Сила, воинская энергия и вера» — нив коем случае не сентиментальность или гуманизм (который уже империалисты вильгельмовских времен расценивали как «слюнявый») — «были предназначены для завоевания империи… патриотизм, благороднейшее чувство мужчины, чувство, имеющее религиозное и поэтическое оправдание в его многовековой войне против социалистического интернационализма».[488]

Появившаяся в связи с рабочими «беспорядками»,[489] критика духа паблик-скул, поощряющего кастовые инстинкты, возымела очень ограниченное действие. Паблик-скул образца 1930 г. (и 1935 г.) продолжали культивировать снобизм по отношению к «чужакам» и презрение к более бедным школьникам. Эти школы формировали людей, «смотревших сверху вниз на всех, кто не входил в круг самых привилегированных лиц, на тех, кто не принадлежал к "нам"». Паблик-скул намеревались и впредь сохранять традицию «подавлять все, что не соответствует духу сообщества».[490] Существовала и идея «привить бедным идеалы паблик-скул» — «вот средство удержать их там, где следует: на их месте. Ведь лейбористская партия, которой недоставало влияния Итона <Итонской паблик-скул>, была недостаточно патриотичной» — т. е. недостаточно «готовой подчинять индивидуума государству»,[491] отдельного человека — сообществу.