Английские письма или история кавалера Грандисона

Разсмотримъ сіе дѣло по самой справедливости. Я знаю нѣкоторую молодую особу, вступившую въ такое обязательство, въ коемъ она увѣряетъ, что сердце ея никогда и нималѣйшаго не имѣло участія. Ето ея погрѣшность; но неизвѣстно ли намъ, каковы бываютъ любовныя сѣти для всѣхъ тѣхъ женщинъ, кои хотя единожды вступаютъ въ переписку съ мужчинами? Нашъ полъ имѣетъ много случаевъ спознать свѣтъ, коихъ другой полъ не имѣетъ. Опытность, государи мои, противурѣчитъ неопытности не взирая на разность можешь быть въ двое большаго числа лѣтъ. Государь мой, прервалъ Капитанъ, ета пара очень не равная. Какой не получаютъ помощи мужчины отъ своего искуства, дабы, пріобрѣсть сердце такой женщины, которую почитаютъ они достойною своихъ стараній? Но естьли хотя одинъ изъ насъ такой, которой бы пожелалъ быть супругомъ той женщины, которая обьявляетъ, что ее нечувствительно принудили преступить свои намѣренія; которая, не желая обязываться, дабы ему принадлежать, показала бы, что она не имѣетъ къ нему предпочтительной любви; которая, согласившись принять обязательство ни мало не желала обязать его таковымъ же; и словомъ, которая уже съ давняго времени ему обьявляла, что она никогда не согласится быть его женою? Я почитаю васъ честными, государи мои. И такъ пожелали ли бы вы выбрать въ супруги и первую въ свѣтѣ особу на такихъ договорахъ? А обстоятельство въ нашемъ дѣлѣ еще весьма различна, поелику обязательство сестры моей не простирается до того, чтобъ быть ей неотмѣнно супругою Г. Андерсона.

При семъ Капитанъ сказалъ, что ему не весьма нравится нѣкоторая часть моихъ разсужденій; что онъ еще менѣе одобрилъ нѣкоторыя мои слова; и видъ лица его казалось изьявлялъ оное разположеніе, какъ будто бы онъ желалъ обьясниться съ гораздо большею гордостію, нежели какая свойственна для предмѣта нашего свиданія. Я ему сказалъ; мое намѣреніе, Г. Капитанъ, не состоитъ въ томъ, чтобъ изслѣдывать одни слова. Когда я вамъ свидѣтельствовалъ, что пришелъ сюда съ мирными намѣреніями, то вы должны были мнѣ въ томъ повѣрить; я нимало не помышляю васъ оскорблять. Но будемъ говорить такъ какъ долгъ требуетъ отъ разсудительныхъ людей. Хотя я здѣсь и моложе всѣхъ, но знаю свѣтское обращеніе столько, сколько не могутъ еще знать люди моихъ лѣтъ; я знаю то, что свойственно характеру честнаго человѣка, и никогда не ожидаю такихъ истолкованій, кои поражаютъ мои чувствованія.

Мое намѣреніе, Г. мой, отвѣчалъ Капитанъ, состоитъ въ томъ, дабы дать вамъ знать, что я не допущу себя до того, чтобъ поступали со мною съ презрѣніемъ. Нѣтъ, ни самому брату Миссъ Грандиссонъ.

Братъ Миссъ Грандиссонъ, возразилъ я нимало не пріобыкъ говоритъ съ презрѣніемъ. Начните токмо уважать самаго себя, то и не будете жаловаться, что я предаю забвенію долгъ мой. Каждый человѣкъ властенъ поступать со мною, такъ какъ ему угодно. Моя пріязнь весьма далеко распространяется, хотя она и не доходитъ до легковѣрности, и и я никогда не отрекусь отозваться къ рѣшенію нашего посредника въ справедливости его поведенія и моихъ намѣреній.

Капитанъ сказалъ мнѣ, что онъ приписываетъ большую часть упорности сестры моея [ето его выраженіе] тѣмъ новымъ понятіямъ, кои она пріобрѣла по возвращеніи моемъ въ Англію; что онъ не сумнѣвается, чтобъ я не одобрилъ предложеній Кавалера Ваткинса или Милорда Ж… по причинѣ ихъ достоинства и богатства; и отъ сего-то происходятъ таковыя затрудненія. При семъ онъ всталъ, ударилъ кулакомъ по столу, наложилъ руку свою на шпагу и заклиная самаго себя, хотѣлъ по- видимому поступить со мною безъ всякой осмотрительности. Я прервалъ рѣчь его. Укротите пылкость свою, владѣйте самимъ собою, Г. Капитанъ, выслушайте меня сколько можно хладнокровнѣе. Я хочу сказать вамъ сущую правду. Когда я окончу, вы можете принять на себя, естьли за благоразсудите, тотъ оскорбительный видъ, съ коимъ вы встали и сами увидите какое изъ того употребленіе пожелаете сдѣлать. При семъ друзья его увѣщевали его успокоиться. Онъ сѣлъ какъ будто бы внѣ себя отъ движенія и гнѣва; но возпламеневшійся его гнѣвъ постепенно утишился.