Английские письма или история кавалера Грандисона

Въ Пятницу 10 Февраля.

Сіе письмо, любезной мой Сельби, пишу я нынѣ только для васъ и для фамиліи вашей. Однако не приходите надмѣру въ изумленіе. Но какъ могу я вамъ сообщить вѣсти, страшные вѣсти… Жена моя, съ третьяго часу утра, чувствуетъ отъ оныхъ сильныя припадки. Однако не будьте… Какъ же могу я вамъ сказать, чтобъ вы не чрезмѣру печалились, когда мы сами лишены всѣхъ удовольствій.

О ной любезный братецъ! Мы не знаемъ, куда дѣвалась наша дражайшая Миссъ Биронъ. Я разскажу вамъ столъ подробно всѣ обстоятельства сего приключенія, сколько печаль моя и удивленіе мнѣ позволятъ. Ето необходимо нужно, какъ вы сами признать можете. Г. Гревиль… я его весьма опасаюсь. Но начнемъ съ самыхъ подробностей.

Въ прошедшую ночь мы были въ маскерадѣ въ Гаймаркетѣ; носильщики любезной моей сестрицы, кои были наняты, какъ и наши, на всю ночь, позваны кѣмъ-то были въ питейной домъ, обѣщавшись Вильсону, служителю Миссъ Биронъ, чрезъ часъ или и меньше возвратиться; тогда было уже за полночь. Вильсонъ прождавъ ихъ два часа безъ пользы, принужденъ былъ нанять другихъ. Между двухъ и трехъ часовъ согласились мы возвратиться домой. Любезная наша сестрица соскучилась уже, видя что всѣ обращали на нее свое вниманіе, и всѣ взирали на нее съ удивленіемъ. Она хотѣла выдти еще прежде насъ; но Милади Виллиамсъ уговорила ее пробыть еще съ четверть часа въ собраніи. Я не преминулъ проводитъ ее до самыхъ носилокъ, и видѣлъ что она въ нихъ сѣла прежде, нежели я оказалъ сей же долгъ гжѣ Вилліамсъ и моей женѣ. Я очень примѣтилъ, что носилки и носильщики были не тѣ, коихъ мы для нее нанимали. Я спросилъ тому причины, и услышалъ въ объясненіе то, что уже вамъ говорилъ; она не медля нимало сѣла въ носилки, какъ для своего платья такъ и для того, чтобъ на вольномъ воздухѣ не простудиться, не говоря уже того, что любопытство привлекло за нею весьма много масокъ.

Тогда было уже близь трехъ часовъ. Я далъ приказъ Вильсону, чтобъ остановить носилку, какъ скоро она выдетъ изъ тѣсноты, дабы обождать носилокъ Гжи. Вилліамсъ, или моей жены и моихъ. Я видѣлъ, что носильщики ея пошли въ путь, а Вильсонъ шелъ передъ ними съ своимъ факеломъ; но не видалъ, чтобъ вышедшія за нею маски возвратились въ залъ.

А какъ наши служители не примѣтили, чтобъ ея носилки остановлялись, то мы подумали, что въ толпѣ и шумѣ Вильсонъ не слыхалъ моего приказу, и приказали носильщикамъ продолжать путь, не сумнѣваясь, чтобъ она прежде насъ домой не пріѣхала. Мы намѣрились возвратишься прямо къ себѣ, хотя Милади и предлагала намъ, чтобъ мы переодѣлись у нее, гдѣ я наряжались.

Мы весьма изумились не нашедъ дома Миссъ Биронъ. Однако моя жена думала, что по ошибкѣ она можетъ быть отнесена къ Милади Вилліамсъ, у коей и насъ ожидаетъ; я не мѣшкая послалъ туда человѣка о ней навѣдаться. Но, о! Боже, въ какое мы пришли уныніе, увидѣвъ что Милади не имѣетъ о ней никакого извѣстія! Г. Гревиль, какъ я опасаюсь…. Но я долженъ вамъ показать всѣ признаки, на коихъ основываю мои подозрѣнія.

Вчера въ вечеру Милади Вилліамсъ была увѣдомлена, да я и самъ слышалъ ето отъ нее въ маскерадѣ, что Г. Гревиль, которой простясь съ нами въ прошедшій вторникъ, намѣрился, по видимому, на другой день отправиться въ Нортгамптон-Ширъ, въ самомъ дѣлѣ ни уѣхалъ, ни намѣрялся ѣхать, и что напротивъ того, онъ рѣшился остаться въ Лондонѣ подъ скрытнымъ видомъ, дабы наблюдать всѣ поступки моей сестрицы. Впрочемъ мы знаемъ, что онъ ей оказалъ свою ревность по причинѣ нѣкоихъ посѣщеній, которыя она, увѣряю васъ, не привлекала, но не могла отказаться чтобъ оныхъ не принять.

Сиръ Гарграфъ Полексфенъ былъ въ маскерадѣ въ арликинскомъ платьѣ. Онъ скоро примѣтилъ любезную нашу сестрицу, и не смотря на то, что не могъ къ своей печали получишь отъ нее благосклоннаго одобренія своихъ предложеній, не преминулъ онъ говорить съ нею со всевозможною учтивостію. Встрѣтясь со мною не за долго до моего уходу, спросилъ онъ меня, не узналъ ли я между масками Г. Гревиля. Я ему сказалъ, что того не примѣтилъ. Но не примѣтили ли вы, говорилъ онъ мнѣ, человѣка въ маскѣ, съ большею на глаза нахлученною шляпою, въ епанчѣ и съ фонаремъ, которой онъ всякому подставлялъ? Его нашъ милой другъ Гревиль. Правду сказать, я много разъ примѣчалъ за сею маскою; но не могъ вспомнить, чтобъ она походила на Г. Гревиля; онъ мнѣ казался гораздо выше. Но какъ онъ желаетъ, чтобъ его считали уѣхавшимъ, то и видно, что могъ притворить себѣ ростъ.