Английский бульвар. Тверской бульвар

Она оказалось милым и добрым человеком. Это не наши церберы. Ведь если подумать, зачем нужны дежурные в приемных? Чтобы давать информацию о больных, помогать всем, кто к ним обращается. Что делают наши регистраторши? Хамят, злятся, грубят, нервничают. И никогда у них не получишь правильного ответа. Может, это из-за неустроенной жизни? У нас даже в информационных отделах умудряются ничего не сказать. А здесь мне сразу объяснили, где лежит мсье Куацца и как к нему пройти. Было приятно и легко. Я улыбнулась женщине и пошла по коридору. Поднялась на второй этаж. Сейчас я увижу своего мужчину. Какая мне разница, что с ним произошло. Даже если он потеряет руку или ногу, я и тогда его не брошу. Наверное, во мне есть некоторая жертвенность. Хотя какая это жертвенность? Просто я забочусь о себе и не хочу упустить такого мужчину.

Когда я была школьницей, то часто думала о подвиге декабристок. Нам так и внушали тогда, что это был подвиг. А по-моему глубокому убеждению, никакого подвига не было. Это абсолютно нормально, когда женщина хочет быть рядом с любимым человеком. И никакой это не подвиг. Нужно объяснять детям, а особенно девочкам, что это – нормальная жизнь. Что нужно бороться за свою любовь, никогда ее не предавать. И всегда стараться быть рядом с любимым. А если не любишь – вот тогда это действительно подвиг. Жить рядом с нелюбимым человеком – это пытка, которую не каждая может выдержать.

Я поднималась по лестнице, думая об Алессандро. Какие требовательные пальцы у него были. И какие опытные. С ним будет нелегко. Пусть у нас впереди редкие встречи, но я никогда его не брошу. Я посмотрела на свое отражение в стекле. У меня еще все впереди! Я молодая и красивая женщина, которая любит и хочет взаимности. Я еще способна родить – мальчика, умного, как Алессандро, и девочку, похожую на меня. Или на нас обоих. Пусть она будет такой же красивой, как и ее родители. Сумка мне очень мешает, но ничего не поделаешь. Приходится таскать ее с собой. На втором этаже безлюдно. Только две медсестры в конце коридора. Я смотрю на номера палат и чувствую, как волнуюсь. Сейчас я увижу Алессандро. Сейчас я ему все расскажу.

Я нашла его палату и уже собралась войти. Протянула руку, чтобы открыть дверь. В этот момент мимо прошел врач и я вдруг почему-то застеснялась. Чего я стесняюсь? Я открываю дверь и вхожу. Большая просторная палата. Кровать, рядом тумбочка. Телевизор. На тумбочке стоит несъеденный завтрак. Видимо, Алессандро куда-то вышел. Может, его позвали на процедуры. Капельницы рядом нет, значит, с ним все в порядке. Я подхожу к вешалке. На ней висит его одежда. Все верно. Это его палата. Слышны мужские шаги, и я быстро прячусь в ванной комнате. Пусть мое появление будет для него сюрпризом. Я слышу, как он входит в палату. Кажется, он не один.

– Мадемуазель волнуется? – слышу я знакомый голос.

Интересно, к кому он обращается?

– Конечно нет.

Уверенный женский голос заставляет меня замереть. Я осторожно кладу сумку на пол. Интересно, кто это такая? Неужели невеста нашла Алессандро в больнице? Наверное, она считает, что меня уже нет в живых. Ах, стерва.

Я чуть приоткрываю дверь. Алессандро, стоя в больничном халате, привлекает к себе медсестру. Ей не больше двадцати, но, судя по тому, как она держится, эта девочка знает о сексе гораздо больше меня. Он обнимает ее, привлекает к себе, и я вижу, как его рука лезет ей под юбку. Я начинаю краснеть и задыхаться. Слишком хорошо я знаю этот уверенный жест. Он целует ее, а я наблюдаю за ними, изо всех сил пытаясь сдержаться. В этот момент раздается телефонный звонок. Протянув левую руку, он берет трубку. Правой он расстегивает ей пуговицы на груди.

Алессандро говорит по-итальянски, но я понимаю, что он говорит с Цирилом. И почему-то его ругает. Медсестра, очевидно, понимает меньше и поэтому улыбается. Он заканчивает с пуговицами и приподнимает бюстгальтер. Глаза бы мои не видели такого бесстыдства! Он действует почти автоматически. Ругает Цирила, в этом нет никаких сомнений, он его ругает. И одновременно ласкает грудь медсестры. Все мужики сволочи, я об этом всегда говорила.

Я все еще не хочу поверить в очевидное. Наверное, Алессандро ругает Цирила за его вчерашнее преследование. Похоже, он очень недоволен. А насчет медсестры тоже не стоит нервничать. Ведь Алессандро – молодой и красивый мужчина, а я ему не жена. И он не обязан соблюдать мне верность. И все-таки… И все-таки… Порядочные мужчины не бросаются так на первую встречную. Не исключено, что он немного сексуально озабоченный. Как все итальянцы. Вообще южные народы гораздо темпераментнее северных. Это, наверное, объясняется наличием солнца в крови и специй в еде.

Он что-то кричит Цирилу и бросает трубку. Медсестра улыбается.

– Ты его ругаешь? – спрашивает она.

Теперь левая рука у Алессандро свободна, и он ласкает ее ногу.

– Ругаю, – мягко соглашается Алессандро, целуя ее в грудь. – Сегодня ночью он не смог найти нужную мне женщину.

– А говорил, что будешь утром ждать меня.