Английский детектив. Джон Бакен. Тридцать девять ступеней / John Buchan. The Thirty-Nine Steps

I told Paddock a fine story about how my friend was a great swell (я рассказал Пэддоку славную историю о том, что мой друг был важной шишкой; swell – возвышение, выпуклость; /разг./ важная персона, шишка), with his nerves pretty bad from overwork (у которого нервы были в довольно плачевном состоянии от переутомления; overwork – дополнительная работа; перегрузка, перенапряжение), who wanted absolute rest and stillness (и который нуждался в абсолютном покое и тишине; to want – хотеть, желать; нуждаться, испытывать потребность /в чем-л., ком-л./). Nobody had got to know he was here (никто не должен был знать, что он здесь), or he would be besieged by communications from the India Office and the Prime Minister (а то его бы забросали посланиями из министерства Индии и от премьер-министра; to besiege – /воен./ осаждать /город, крепость/; осаждать, забрасывать /просьбами, вопросами, приглашениями/; communication – передача, сообщение /мыслей, сведений, новостей и т. п./; сообщение, известие, письмо) and his cure would be ruined (и его излечение было бы загублено). I am bound to say Scudder played up splendidly when he came to breakfast (я должен сказать, что Скаддер прекрасно подыграл /мне/, когда он вышел к завтраку). He fixed Paddock with his eyeglass, just like a British officer (он сверлил Пэддока своим моноклем, совсем как британский офицер; to fix – укреплять, прикреплять; неотрывно смотреть, устремить взгляд), asked him about the Boer War (задал ему вопрос о Бурской войне), and slung out at me a lot of stuff about imaginary pals (и забросал меня кучей информации: «кучей материалов» о воображаемых приятелях; to sling – метать из пращи; бросать, швырять; sling – праща). Paddock couldn’t learn to call me ‘Sir’ (Пэддок так и не смог научиться называть меня сэром), but he ‘sirred’ Scudder as if his life depended on it (но он обращался к Скаддеру, называя его сэром, так, словно от этого зависела его жизнь).

 I told Paddock a fine story about how my friend was a great swell, with his nerves pretty bad from overwork, who wanted absolute rest and stillness. Nobody had got to know he was here, or he would be besieged by communications from the India Office and the Prime Minister and his cure would be ruined. I am bound to say Scudder played up splendidly when he came to breakfast. He fixed Paddock with his eyeglass, just like a British officer, asked him about the Boer War, and slung out at me a lot of stuff about imaginary pals. Paddock couldn’t learn to call me ‘Sir’, but he ‘sirred’ Scudder as if his life depended on it.

I left him with the newspaper and a box of cigars (я оставил его с газетой и коробкой сигар; to leave), and went down to the City till luncheon (и ушел в Сити до ленча; down – вниз; к центру). When I got back the lift-man had an important face (когда я вернулся, выражение лица у лифтера было важным: «лифтер имел важное выражение лица»).

‘Nawsty business ’ere this morning, Sir (скверное дело /у нас/ здесь этим утром, сэр; nawsty = nasty). Gent in No. 15 been and shot ’isself (джентльмен из номера 15 застрелился; gent = gentleman; ’isself = himself; to shoot). They’ve just took ’im to the mortiary (его только что увезли в морг; to take; ’im = him; mortiary = mortuary). The police are up there now (полиция сейчас наверху).’