Английский экспромт Амалии

– Откуда он родом?

– Понятия не имею. Кажется, из Сассекса, но я не уверен.

– Крафт разорился десять лет тому назад. Тогда же он и исчез. Три года назад появляется Генри Брайс. Вам это не кажется подозрительным? Черт возьми!

Восклицание Амалии относилось к карете, стоявшей у входа в замок. Из нее только что вышел джентльмен с тростью, в заломленном набок цилиндре и темном, слегка помятом костюме. Из-под цилиндра на Амалию сверкнули небесного цвета глаза.

– Ах, щучья холера! – забывшись, воскликнула Амалия по-русски.

– Что такое? – вскинул брови Арчи.

Великий князь Владимир Львович меж тем уже подходил к ним. Остановившись перед Арчи, он в высшей степени учтиво приподнял цилиндр.

– Владимир Романов, российский великий князь, – представился он.

– Арчибальд Невилл, герцог Олдкасл, – ответил тем же супруг Амалии.

Она мгновенно почувствовала, что сейчас что-то произойдет. И скорее всего – что-то ужасное. Она не ошиблась.

– Сударь, – просто сказал великий князь, – я имею честь вызвать вас на дуэль.

И с этими словами он влепил Арчи пощечину.

Глава 29, в которой дуэлянты встречаются на рассвете совсем не там, где предполагалось вначале

Обычно люди, получившие пощечину, в зависимости от особенностей темперамента и климатических условий либо краснеют, либо бледнеют и заявляют обидчику:

– Сударь, вы негодяй!

Или:

– Месье, вы мерзавец!

Или:

– Сэр, вы зашли чересчур далеко!

Арчи Невилл не сказал ни того, ни другого, ни третьего. Он просто врезал боксерским приемом великому князю так, что тот охнул и свалился в нокауте, выражаясь боксерским же языком. Поскольку Арчи ничего не стоило поднять целое дерево, то остается только удивляться, как от его хука Владимир Львович вообще не развалился на куски.

– Какая странная манера здороваться у этого господина! – просипел герцог Олдкасл. – Что ему вообще от меня надо? Я в жизни его не видел!

– Арчи, – пролепетала Амалия, на миг утратившая дар речи от быстроты, с какой ее супруг разделался с незваным гостем, – это действительно grand duke[32] Владимир, родственник царя Александра, мой… э… знакомый.

– Да? – сухо молвил Арчи, который был всего лишь duke, хотя по росту и имел право на эпитет grand. – Не тот ли это Владимир, у которого прабабушка принцесса Баденская? Если это он, то мы с ним троюродные братья.

Существо в цилиндре, лежащее на земле, издало устрашающий рев и вскочило на ноги. Амалия шарахнулась и на всякий случай покрепче схватила своего супруга за локоть.

– Я больше не признаю никакого родства с вами! – проревел Владимир Львович, выплевывая сгусток крови. – Пистолеты рассудят нас. Вы похитили у меня самое дорогое мне существо и заплатите за это!

В ответ Арчи притянул Амалию к себе и демонстративно подарил ей страстный поцелуй. Увидев это, Владимир Львович посерел лицом.

– Ничего не имею против того, чтобы прикончить вас, – вежливо сказал Арчи, отпустив Амалию через пару минут. – В конце концов, как сказал не помню кто: лучший родственник – тот, кто умирает вовремя.

– Арчи, не надо! – крикнула Амалия. – Он один из лучших стрелков в русской столице!

– Готовьте вдовий креп, сударыня, он вам скоро понадобится! – бросил ей князь зловеще. – Когда стреляемся?

– Завтра на рассвете. Кто ваши секунданты?

– Найду кого-нибудь, а вы приведите доктора. До скорого, герцогиня Олдкасл! Увидимся на похоронах вашего мужа. Мне доставит большое удовольствие его как следует продырявить! – Князь достал платок, вытер им рот, брезгливо скривился и забрался в карету, которая покатила по направлению к Принсхиллз.

– Боже мой! – простонала Амалия в отчаянии. – Арчи, вы ведь не будете стреляться с этим бешеным?

– Конечно, буду, – надменно ответил рыжий верзила, задирая нос. – Он же дал мне пощечину, а такое не прощается!

– Но, Арчи, он же убьет вас!

– Не убьет!

– Убьет!

– Не убьет!

– А я говорю, убьет! Он за этим сюда и приехал!

Арчи взял Амалию за руки и повернул ее к себе.

– Послушайте, Амалия. Уивертон фехтовал лучше меня, но он ничего не смог мне сделать; мою лошадь накормили дурманом, я остался жив; мне подсыпали яду, я опять же остался жив. Не волнуйтесь: уцелею и на этот раз!

Амалия только покачала головой. По опыту она знала, что когда человек уповает на свою удачу, бесполезно пытаться разубедить его. Меж тем именно былая благосклонность судьбы делает его уязвимым – он так привык к везению, что не допускает и мысли о проигрыше, и когда он все-таки проигрывает, удар судьбы воспринимается им болезненнее, чем тем, кто привык взвешивать шансы на успех и обязательно включает провал в число возможных вариантов. Вдобавок неудача везунчика подрывает его веру в себя, а в игре, где ставкой является его жизнь, может оказаться и вовсе смертельной.

– Франсуа! – завопила Амалия, врываясь на кухню. – Франсуа!

На кухне никого не было. Наконец Амалия вспомнила, что Франсуа занемог, и поспешила в его каморку.

– Франсуа!

Повар лежал в постели, страдальчески хлопая ресницами. Все горе и разочарование мира было написано на его лице.