Английский язык с У. С. Моэмом. На окраине империи. Рассказы / W. S. Maugham: Stories

Anguish seized him (ему стало больно: «боль охватила его») and he battered at that impenetrable self of hers (и он /старался/ пробить брешь в этом ее неприступном «я»; to batter — сильно бить, колотить; громить) which sullenly resisted him (которое угрюмо сопротивлялось ему). His love became bitter (его любовь стала мучительной: «горькой»). He tried to melt her heart with kindness (он пытался растопить ее сердце /своей/ добротой), but it remained as hard as before (но оно оставалось таким же черствым, как и раньше); he feigned indifference, but she did not notice it (он притворялся равнодушным: «симулировал безразличие», но она не замечала этого). Sometimes he lost his temper and abused her (временами он выходил из себя: «терял свое самообладание» и ругал/оскорблял ее), and then she wept silently (и тогда она молча плакала; to weep). Sometimes he thought she was nothing but a fraud (иногда он думал, /что/ она ничего кроме = только обман; fraud — обман; мошенничество, жульничество; подделка), and that soul simply an invention of his own (а та /самая/ душа — просто его собственная выдумка), and that he could not get into the sanctuary of her heart (и что он не мог проникнуть в святилище ее сердца) because there was no sanctuary there (потому что там /и не/ было никакого святилища). His love became a prison from which he longed to escape (его любовь стала тюрьмой, из которой он жаждал сбежать), but he had not the strength merely to open the door (но у него не было сил /даже/ просто открыть дверь) — that was all it needed (это все, /что/ для этого требовалось) — and walk out into the open air (и выйти на свободу: «на открытый воздух»). It was torture and at last he became numb and hopeless (это было пыткой и, наконец, он оцепенел и отчаялся; to become — становиться; numb — онемелый, оцепенелый; hopeless — безнадежный; отчаявшийся). In the end the fire burnt itself out (в конечном счете, огонь /его страсти/ догорел сам по себе) and, when he saw her eyes rest for an instant on the slender bridge (и, когда он увидел, /что/ ее глаза остановились на мгновение на тонком мосту), it was no longer rage that filled his heart but impatience (больше не = уже не ярость наполнила его сердце, а раздражение). For many years now they had lived together (много лет уже они прожили вместе) bound by the ties of habit and convenience (связанные узами привычки и удобства), and it was with a smile that he looked back on his old passion (и с улыбкой /теперь/ он вспоминал: «оглядывался» на свою давнюю страсть). She was an old woman (она была /уже/ старой женщиной), for the women on the islands age quickly (ибо женщины на этих островах стареют быстро), and if he had no love for her any more (и если он и не имел = не чувствовал к ней больше любви) he had tolerance (то имел = относился с терпимостью). She left him alone (она не трогала его; to leave alone— оставить в покое). He was contented with his piano and his books (/а/ он довольствовался своим роялем и книгами).

feign [feIn], sanctuary [`sxNkCuqrI], numb [nAm]