Английский язык с У. С. Моэмом. Театр

«монотонно»). Soon the only thing that recalled London to her (вскоре,

единственной вещью, что напоминала ей о Лондоне) was the arrival on

Monday of the Sunday papers (была доставка: «прибытие» по понедельникам

воскресных газет).

excitement [Ik'saItmqnt] triumph ['traIqmf] tranquil ['trxNkwIl]

"Of course, we know that English actresses are not like French ones," Aunt Carrie

added kindly. "It's almost an understood thing for a French actress to have a lover."

"Dear, dear," said Julia.

Her life in London, with its excitements, its triumphs and its pains, began to seem

very far away. She found herself able soon to consider Tom and her feeling for him

with a tranquil mind. She realized that her vanity had been more wounded than her

heart. The days passed monotonously. Soon the only thing that recalled London to

her was the arrival on Monday of the Sunday papers.

She got a batch of them and spent the whole day reading them (она брала пачку

газет: «их» и проводила целый день, читая их). Then she was a trifle restless

(затем она бывала слегка обеспокоена). She walked on the ramparts (она гуляла

по крепостным валам) and looked at the islands that dotted the bay (и смотрела

на острова, что испещрили залив; to dot — ставить точки, отмечать

пунктиром, усеивать). The grey sky made her sick for the grey sky of England

(серое /пасмурное/ небо заставляло ее тосковать о сером небе Англии; to sick

for smth. — тосковать, томитьсяо чем-либо). But by Tuesday morning (но

уже к утру вторника) she had sunk back once more into the calmness of the

provincial life (она возвращалась: «окуналась» снова: «еще раз» в спокойствие

провинциальной жизни; to sink (sank, sunk) — тонуть, опускаться, падать).

Мультиязыковой проект Ильи Франкаwww.franklang.ru

673

She read a good deal (она много читала), novels, English and French (романы —

английские и французские), that she bought at the local bookshop (что она

купила в местном книжном магазине), and her favourite Verlaine (и своего

любимого Верлена). There was a tender melancholy in his verses (была некая

нежная меланхолия в его стихах) that seemed to fit the grey Breton town

(которая, как казалось, так подходила к серому бретонскому городу), the sad

old stone houses (печальным старым каменным домам) and the quietness of

those steep and tortuous streets (и тишине тех крутых и извилистых улиц).

calmness ['kQ:mnIs] provincial [prq'vInS(q)l] melancholy ['melqnk(q)lI]

tortuous ['tO:tSVqs]

She got a batch of them and spent the whole day reading them. Then she was a

trifle restless. She walked on the ramparts and looked at the islands that dotted the

bay. The grey sky made her sick for the grey sky of England. But by Tuesday

morning she had sunk back once more into the calmness of the provincial life. She

read a good deal, novels, English and French, that she bought at the local

bookshop, and her favourite Verlaine. There was a tender melancholy in his verses

that seemed to fit the grey Breton town, the sad old stone houses and the quietness

of those steep and tortuous streets.

The peaceful habits of the two old ladies (умиротворяющие привычки двух

старых дам; peaceful — мирный, тихий, спокойный), the routine of their

uneventful existence (повседневный режим их тихого существования /не

богатого событиями/; (un)eventful — (не)отмеченный событиями, обычный)

and their quiet gossip (и их однообразные разговоры; quiet — тихий,

бесшумный) excited her compassion (вызывали в ней сострадание). Nothing had

happened to them for years (ничего не случалось с ними долгие годы), nothing

now would ever happen to them till they died (теперь уже ничего и никогда не

случится с ними до самой их смерти: «до того, как они умрут»; ever — когда-

Мультиязыковой проект Ильи Франкаwww.franklang.ru

674

либо, всегда), and then how little would their lives have signified (и, к тому же,

как мало их жизни значат; to signify — выражать, предвещать, быть

важным). The strange thing was that they were content (странным: «странной

вещью» было то, что они были довольны). They knew neither malice nor envy

(они не знали ни злости, ни зависти). They had achieved the aloofness (им были

чужды: «они достигли отчужденности») from the common ties of men

(обычные узы человечества: «от обычных уз человека») that Julia felt in

herself (которые Джулия ощущала в себе) when she stood at the footlights

bowing to the applause of an enthusiastic audience (когда она стояла у рампы,

кланяясь аплодисментам восторженной: «полной энтузиазма» публики).

Sometimes she had thought (иногда она думала) that aloofness her most precious

possession (что отчужденность: «равнодушие» — это самое ее драгоценное